— Погодите, я немного отстала от ваших рассуждений. Так этот зомби не сам по себе сделался? Это не он наш враг?
— Конечно, нет. Думаю, ваш профессор — результат эксперимента. Вот вопрос, насколько осознанный. Так, Кирилл, ты займешься этим вопросом. Пойдешь к нему, и скажешь, что хочешь писать диссертацию под его чутким руководством. Присмотришься, принюхаешься. Особо вопросов не задавай, больше слушай. Короче, важно твое впечатление. В клинике поймут, откуда ветер дует, но от нас ведь и не ожидают совершенного бездействия. Так что мы их встревожим, но не напугаем. Дальше. Нориэль!
— Да?
— Ты тут говорила, что способна на большее, чем поливать цветы? Вот и славно. Пойдешь в клинику, и скажешь, что хочешь изменить себе форму носа.
— А можно ушей?
— Да хоть пяток, мне все равно. И тоже аккуратненько, без резких движений. Только твоя интуиция и наблюдательность. Пока просто осторожненько с ними познакомимся. Никита, пойдешь с ней.
— Я ничего не хочу в себе менять!
— Никто и не сомневался. Тебе и не надо. Будешь изображать ее сумасшедшего парня.
— Почему сумасшедшего?
— Потому что только ненормальный позволит что-то изменять в любимой девушке. Да еще и сам содействовать этому! Бронюс, ты чего, еще не нашел никакой информации?
— Уже работаю!
— Вот и славно. Вперед, господа, я в вас верю! А я пока кино ваше досмотрю. Мне немного осталось.
— С какой же скоростью ты его смотришь?! — Бронюс даже прервал возобновленную было деятельность по поиску необходимой, важной, и просто любопытной информации.
— О! С максимальной. Чего стоим? Завтра утром чтоб доложили про все в письменной форме!
Никита открыл перед своей новоиспеченной пассией дверцу машины, чем несказанно развеселил ортодоксальную толкиенистку. Этот жест отчего-то показался ей пошлым и неуместным, но смешным. Строго говоря, за полгода на этой работе, девушка так и не привыкла к его равнодушной, какой-то машинальной галантности. Разница в воспитании никак не давала осознать, что лично к ней, эти жесты никак не относятся. Просто естественным было для культурного мужчины пропускать даму вперед, открывать перед ней дверь, уступать место в общественном транспорте и подавать руку при выходе из оного. Возможно, поэтому, так тяжело ей было принять его дешевый выпендреж и частые шутки, по поводу ее интеллекта. Ей было решительно непонятно, как можно обзывать дурой того, кому открываешь дверь? О ком заботишься?
В жизни о ней заботились только те, кто ее любил, ну, или хотел с ней переспать, такое тоже случалось. Но чтобы вот так равнодушно… разве так бывает? В общем, ей всегда казалось, что от такого двуличного засранца стоит держаться подальше, если не хочешь рехнуться от противоречий!