Присмотревшись, я понял, что со мной рядом никакой не Ангел Смерти. Это всего лишь еще один солдат в Доспехе. В Доспехе, не похожем на мой, поскольку он оснащен массивным боевым топором вместо молота-пробойника. На плече вместо JP – «Япония» – гордо красовалось U.S. – «США». Вместо привычной окраски, напоминавшей пустынный камуфляж (хаотическое чередование пятен песочного и кофейного оттенков), ее Доспех сверху донизу сиял ярким кроваво-красным цветом.
Стальная Сука.
Я слышал разные рассказы о ней. Девка, подсевшая на войну, как на иглу, все время кидающаяся в бой, куда бы он ее ни заводил. Ходили слухи, что она и ее отряд Операторов особого назначения войск США положили больше половины мимиков с начала войны. Может, человек, повидавший столько сражений и выживший, действительно уже стал Ангелом Смерти?
Все еще сжимая боевой топор, женщина в пламенеющем кроваво-красном Доспехе двинулась ко мне. Рука потянулась вниз, к разъему на моей плечевой плате. Вызов на комм.
– Я давно хотела кое-что узнать.
Ее голос, чистый и звенящий, как кристалл, заполнил мой Доспех. Мягкий, спокойный тон, совершенно не сочетающийся с двухметровым топором и побоищем, которое она только что учинила.
– Правда, что зеленый чай в Японии подают в конце обеда совершенно бесплатно?
Проводящий песок по-прежнему сыпался из поверженного мимика, развеиваясь по ветру. Я слышал далекие вопли пролетающих пуль и снарядов. Я лежал на поле боя, выжженной пустыне, где погибли Ёнабару, капитан Юге и весь мой взвод. Это лес из стальных каркасов. Место, где твой костюм быстро наполняется твоими же испражнениями. Где ты медленно вязнешь в болоте крови и грязи.
– Я как-то раз оказалась в беде, потому что верила всему, что читала. Поэтому решила подстраховаться и спросить у местного, – спокойно продолжила она.
«Я лежу без сил, полумертвый, весь в дерьме, а ты хочешь побеседовать со мной о чае?!» – мелькнуло у меня в голове.
Кто так делает – подойти к человеку, размазать его по земле, а потом мило поинтересоваться, как в ресторанах чай подают?! Что творится у нее в голове? Я хотел высказать ей все, что о ней думаю, но язык отказывался шевелиться. Фразы выстраивались в голове, но рот забыл, как надо их выговаривать, – тирада, сплошь состоящая из грязных ругательств, замерла у меня на губах.
– Вечная проблема с книгами. В половине случаев автор понятия не имеет, о чем говорит, – особенно это касается тех, кто пишет про войну. А теперь давай-ка убери палец со спускового крючка и сделай глубокий вдох.
Дельный совет. Я снова стал нормально видеть – хотя на это ушло не меньше минуты. Звук женского голоса всегда действовал на меня успокаивающе. Боль, о которой я на время забыл в бою, снова вернулась, вгрызаясь в живот. Доспех неверно истолковал судороги в мышцах и стал подергиваться. Я вспомнил пляску, которую устроил костюм Ёнабару перед его смертью.