Росс посмотрел на козаков, на ставшую вдруг маленькой и беззащитной Мотрю.
Они не собирались сдаваться, что читалось в их решительных и грустных глазах, прощавшихся с прозрачной осенью.
Росс отошел на небольшую возвышенность, протянул ладонями вперед руки и открыл портал, выпустив на свободу потоки античастиц.
Слепящие толстые бело-голубые щупальца аннигилирующей материи ударили в склоны каньона и Росс медленно повел руками в стороны, раздвигая их, направив извивающуюся, как живая плоть энергию в чужое войско. Грохот и огонь вгрызающихся в твердь планеты струй антипротонов разбросавших на сотни метров горящий грунт и куски скал, дым и мерзость смерти сгоревших врагов заставили Росса содрогнуться. Сознание того, что он сделал, гнуло к земле, он чувствовал давление этой тысячи жизней, отобранной у совсем незнакомых ему людей!
Завибрировал воздух. Над каньоном, в клубящемся кольце разорванного пространства появился оранжевый эллипс спасательного корабля. Громоподобные, тысячеваттно усиленные слова родной речи - Доктор Зиборо Росс, немедленно на борт!
Оставалось только повиноваться. Ничто во всех исследованных пространствах не могло противостоять мощи этих кораблей.
Оранжевая цилиндрическая капсула подъемника зависла рядом с Россом, он, сделав ставшим родными воинам прощальный жест взглядом и рукой, взглянул угасшими глазами на Мотрю, и совершенно отрешенно, как на эшафот, шагнул в капсулу лифта.
Раньше он никогда не обращал внимания на стерильность своего мира. - Своего мира.
Эти слова прозвучали в уставшем и звенящем сознании Росса абсолютно безнадежно.
А всё происшедшее с ним оставалось в Этом мире. В этом, чужом и жестоком мире.
Сейчас, поднимаясь несколько секунд к спасателю, он поразился чистоте и полному отсутствию признаков жизнедеятельности людей.
Он снова дома, в своем безопасном, стерильном и рафинированном мире. - Дома!
Три дня спустя турки настигли козаков. Толстая арбалетная стрела вошла Мотре в правый висок и вышла над левым ухом. Она не узнала, что умерла. Сирко упал в первые минуты боя, насквозь пробитый длинной пикой. Янычары быстро справились с полусотней козаков, порубали и постреляли, споро добили раненых.
В живых остался один Ярэма. Его прокололи копьем, порубали ятаганом, пуля содрала с четверти головы кожу вместе с волосами и его, вдобавок ко всему, накрыло горящей повозкой. Обожженный, раненый, ободранный и порезанный, через две недели он добрался до Сечи. Там и кашеварил еще лет пять. Говорить он не мог, видимо, от удара пули онемел, к тому же плохо слышал. Да и рассказывать о том, что умеют москали, он не стал. Иногда у Сечи случались стычки с Московией. Бывало... - Всякое было.