Ещё я вспомнила, что Марк обещался приехать зимой с обозом. Потому набралась смелости, и спросила помощницу настоятельницы. Та, привычно поджав губы, ответила, что в этом году обоза не будет. В тот день я не обратила на её слова должного внимания. Но через пару недель стала замечать, что порции каши стали меньше. Ещё через неделю кухарка перестала печь хлеб. Если бы не запасы овощей, что мы вырастили летом на огороде, я вообще не представляю, чем бы нас кормили.
Наверно, впервые за свою жизнь я ощутила чувство настоящего голода. Часто перед сном мне так хотелось кушать, что не могла уснуть до полуночи.
Иногда у нас появлялось немного еды. Оказалось, что некоторые девочки по выходным ходят на рынок и попрошайничают. В начале меня это шокировало. Но через пару недель, я сама готова была на все, ради небольшого куска хлеба. Настоятельница тоже стала напоминать ходячий скелет. Мне очень хотелось узнать, отчего в приют не присылают еды, но не осмеливалась задавать вопросы. Зато с воодушевлением приняла предложение одной из девочек пойти на рынок.
— Я раньше с Томкой ходила, — просвещала меня Нура. — Но она совсем слегла. Слышала, как она всю ночь кашляла?
Молча кивнула. В спальне у нас было холодно. Половина воспитанниц давно болели. Удивительно, что я в этой ситуации ни разу не чихнула.
На рынке Нура уверено повела меня к какому-то постаменту. Сложила у ног пустые котомки и велела вставать рядом. День был морозным. Уже через час я стучала зубами от холода и с трудом отогревала пальцы своим дыханием. Понятно было, что долго мы так не простоим. За это время, нам кинули всего пару картофелин и небольшую лепёшку.
Нура тоже замерзла, хотя зубами и не стучала. Но посиневшие губы выдавали её состояние. Я уже хотела спросить, не пора ли возвращаться, когда к нам подошел высокий мужчина, поставил рядом мешок, развернулся и пошел прочь. Меня так поразила внешность господина, что я не сразу опомнилась. Никогда не видела таких людей.
— Ливиец, — прошептала подруга.
Так вот они, какие жители севера. Мы же задерживаться на рынке не стали. Не разглядывая содержимое мешка, поспешили в приют. Пока шли, я всё вспоминала лицо Ливийца. Бледное, с серыми, будто ледяными глазами. Он так сильно отличался от всех, кого я встречала раньше.
— Нура. А что здесь делает Ливиец?
— С караваном наверно пришел. У них же телег нет, только сани. Потому и торгуют с Кобером только зимой.
— А чем торгуют?
— Мехами, камнями драгоценными. Да много чем. Я всего и не помню.
— Ты так много знаешь. Давно в этом приюте?