— Оставим коней здесь,— произнес Конан.— Подъем лучше одолеть пешком, кони устали.
Он соскочил с черного жеребца, который стоял на широко расставленных ногах, опустив голову. Всю ночь они мчались вперед, подкрепляясь остатками еды из своих вьюков и останавливаясь только для того, чтобы немного отдохнули лошади.
— В башне живут аколиты Черных Колдунов,— сказал Конан.— Или, как их еще называют, цепные псы своих господ. Они не будут сидеть сложа руки, когда увидят нас на склоне.
Керим Шах взглянул на дорогу, по которой они приехали: она пролегала довольно высоко на склоне Имша. Туранец напрасно старался увидеть в этом лабиринте какое-либо движение, которое говорило бы о приближающейся погоне. Афгулы, скорее всего, потеряли в ночи след своего вождя.
— Что ж, пошли!
Они привязали коней к тамарискам и без лишних слов двинулись в гору. Отовсюду они были видны как на ладони. На голом склоне никто не мог укрыться. Хотя там могли прятаться другие живые существа.
Они не прошли и пятидесяти шагов, когда из-за небольшого камня выскочило рычащее существо с пеной, сочащейся изо рта, и глазищами, налитыми кровью. Конан шел первым, но пес не напал на него. Проскользнув рядом, он бросился на Керим Шаха. Туранец отпрыгнул в сторону, и огромный зверь упал на идущего следом иракзая. Воин крикнул и заслонился рукой. Бестия повалила его на спину, разрывая ему руку, и через секунду сама свалилась под ударами дюжины сабель. И все лее не прекращала попыток вцепиться в челюсть следующей жертве, пока не была буквально разрублена на куски.
Керим Шах перевязал раненому разорванное плечо, внимательно посмотрел на него и молча отвернулся. Присоединился к Конану, и они продолжили подъем.
Потом Керим Шах сказал:
— Странно, что пес забрался аж сюда.
— Здесь нечего жрать,— согласился с ним киммериец.
Они оба обернулись и посмотрели на раненого воина, идущего в толпе иракзаев. Его темное лицо блестело от пота, искаженные гримасой боли губы приоткрывали ощеренные зубы. Конан и Керим Шах снова посмотрели на возносящуюся перед ними каменную башню.
На вершинах лежала сонная тишина. Ни на башне, ни на стенах стоящего за ней, похожего на пирамиду строения они не заметили ни малейшего движения. Мужчины шли в напряженном молчании, как по краю вулкана. Керим Шах снял с плеча огромный лук, который разил за пятьсот шагов. Иракзаи потянулись к своим лукам — они были легче и разили на меньшее расстояние.
Но им еще не удалось подойти к башне на расстояние лета стрелы, когда что-то неожиданно упало на них с безоблачного неба. Пролетело очень близко от киммерийца, он даже почувствовал прикосновение крыльев, но не он, а следующий за ним иракзай зашатался и упал, истекая кровью из разорванной артерии. Сокол, с крыльями цвета полированного металла, с окровавленным, изогнутым, как сабля, клювом, вновь взмыл в небо и внезапно замер, когда зазвенела тетива лука Керим Шаха. Птица рухнула камнем, но никто не смог бы указать того места, куда она упала.