Керим Шах вернул меч в ножны и пошел следом за киммерийцем, а иракзаи поспешили за ним, скорее опасаясь потерять предводителя и проводника, чем какого-то подвоха, который мог их ожидать в расщелине. Они спустились на дно пропасти и пошли по серебристой равнине, ступая по золотой полосе, как люди, идущие по проволоке над пропастью. Шли, словно по невидимому туннелю, наполненному воздухом. Со всех сторон их окружала смерть.
Тропинка, по которой скрылись аколиты, вела к карнизу по другую сторону расщелины и исчезала за его краем. Они двинулись туда, приготовившись к встрече с неизвестной опасностью, таящейся среди острых камней на краю обрыва. Их ждали там вооруженные ножами аколиты. Возможно, они достигли некой Гранины, преступить которую не могли. Может, стигийский пояс, опоясывающий Конана, лишил их заклятия силы. Или, осознавая, что за поражение будут наказаны смертью, они решили использовать последний шанс и с ножами в руках выскочили из-за скал.
Началась кровавая битва, оружием в которой было не искусство чернокнижников, а обычные клинки. Звенела сталь, со свистом опускались лезвия, рассекая плоть, мускулистые руки наносили могучие удары, лилась кровь, а по телам упавших топтались сражающиеся. Как выяснилось потом, только один из иракзаев истек кровью и умер, но аколиты полегли все до одного,— изрезанные, порубленные на куски, сброшенные в пропасть, они медленно опускались на сверкающее внизу серебристое дно. Победители, стерев с лица кровь, огляделись. Кроме Конана и Керим Шаха еще четверо иракзаев вышли из битвы невредимыми.
Они стояли меж скал, образовавших зубчатый край расщелины. Вьющаяся отсюда по невысокому склону тропка вела к широкой лестнице, сделанной из зеленых шестифутовых камней, напоминающих нефрит. Ступени выводили на широкую галерею из такого же полированного камня, а за ней — этаж за этажом — вздымался замок Черных Колдунов. Казалось, его вырубили из отвесной скалы ущелья. Архитектура замка поражала великолепием, хоть и была лишена украшений. Немногочисленные окна прикрыты ставнями. Нигде никаких признаков жизни, ни одного дружественного или враждебного существа.
Очень осторожно они пошли по тропе, понимая, что приближаются к змеиному логову. Иракзаи шагали точно в трансе, словно шли на верную смерть. Даже Керим Шах молчал. Только Конан, казалось, не осознавал, каким беспрецедентным нарушением традиций были их действия, какую огромную брешь они пробили в общепринятых взглядах.
Он взошел по блестящим ступеням и по широкой зеленой галерее подошел к обитой золотом двери из тикового дерева. Окинул внимательным взглядом верхние этажи вздымающейся перед ним огромной пирамиды замка, потянулся к медной ручке и с кривой усмешкой отдернул руку. Ручка была сделана в виде змеи, приготовившейся к броску.