– Не подходи… не подходи к моему горлу!
Как будто в пику Шекспиру репетировал версию вздорной Дездемоны. Женя увидела дождь в маминых глазах, увидела папину пасмурную спину, и в душе ее забушевала гроза. Забил ливень с градом, загрохотал гром! Держать молча буйную стихию в себе не было никакой возможности. Женя нырнула в кровать, не раздеваясь, и выплеснула грозу в подушку.
Наверное, ураганы, смерчи, циклоны – все атмосферные бедствия – происходят от скопившихся в воздухе туч обид и огорчений. От оставленных любовей. Люди говорят о любви «ушла, умерла». Сваливают неприятности на чувство, чтобы не брать вину на себя. В действительности же любовь не может ни уйти, ни умереть. Это человек уходит вперед и не замечает, что оставил ее позади. Он меняется. Вчера ему нравился футбол, сегодня – балет, завтра он предпочтет сидеть на лавочке. Папа давно ушел от любви, мама превратила любовь в обязанность. Один стал как фонарик, в котором вот-вот откажут батарейки, вторая – лампочкой в сто ватт…
Вернуть папе с мамой тепло любви не в силах даже такой волшебник, как начальник ЖКХ (дед) – Морозов. Чудес не бывает. Чудеса остались там, где Женя их покинула, когда ушла вперед, – в детстве.
Шелковникова пришла последней. Вся в светлом: белые шапка и шарф, млечно-белое пальто. Наверное, Санька слишком долго смотрел, как ее фигурка, словно переводная картинка, проступает в глубине елового перелеска, потому что Леха сказал:
– Сдулся заяц.
И Санька отмер под понятливым Мишкиным взором. Мишка тоже хорошо помнил резинового зайца.
– Ку, – поздоровался Леха за всех. – Мы тут успели обсудить Юлино подражание Чехову.
– Извините, – пробормотала Шелковникова простуженным голосом, – я, кажется, немножко приболела.
– Болей в каникулы, а то спектаклю кранты, – грубовато бросила Надя. Ей, видимо, не понравилось, что Шелковникова выглядит Снегурочкой.
Сугробы обложили заброшенное здание плотно, как баррикады. В рамах разбитых окон резвились непуганые воробьи. Хозяйственный Мишка обнаружил у гаражей лопату и расчистил подход к крыльцу. Мощным рывком отодрал створку примерзшей к порогу двери:
– Добро пожаловать!
От камня серых стен веяло стужей. Кое-где на подметенном кем-то полу белели снежные гребни.
– Говорят, это Дворец молодежи. В советские времена строили. Уже название дали – «Юность», но началась перестройка Горбачева, и «Юность» загнулась. Потом хотели ресторан здесь открыть – тоже не вышло.
Отец Мишки строитель, отсюда и познания.
– Если дом никому не принадлежит, почему бы не попросить взрослых его достроить? – воодушевилась Юлька. – Клуб «Юность», кстати, есть при колледже искусств, а в нашем районе для нас вообще ничего нет. Как мы назовем свой дворец?