Ивонна, подперев подбородок ладонями, так внимательно разглядывала меня, как будто впервые увидела двуногое существо.
— Бог мой, — произнесла она наконец. У нее были зеленые глаза, подведенные синими тенями, а на голове облако пушистых волос. — А я вас представляла совсем другим, — сказала она с заметным южным выговором.
— Каким же? — спросил я.
— Я думала, вы маленький человечек, вроде жокея. Мне казалось, что все английские гонщики — коротышки.
— Я вовсе не англичанин.
— Ну, кончайте морочить мне голову. Откуда бы вы ни приехали, вы всех чертей распугали своими сапогами. — Она сильно растянула слово «сапоги».
— Эти сапоги, мадам, из страусовой кожи, — сказал я, — я горжусь ими.
— А мне кажется, они похожи на гусиные лапы. Вы не боитесь высоты, мистер Эверс? Или вы беспокоитесь за нашего мистера Робертса?
— Вы же сказали, что он дерьмо.
— Он трижды дерьмо, — сказала она с мимолетной улыбкой. — Хотя я думаю, что любая женщина из Алабамы, имеющая десятилетнюю дочь, если связалась с таким дерьмом, скорее всего сама виновата, что страдает.
— Простите меня.
— Не надо извиняться. Страдания обостряют мысль и не дают размягчаться сердцу. Но я не хочу настраивать вас против Бобби — пусть он сам сделает это. Можете присесть, если желаете.
Я сел на диван, цветом обивки напоминающий овсяную кашу.
— Вы не боитесь находиться в одиночестве в полупустом здании? — спросил я.
— Я не имею ничего против того, чтобы сидеть здесь одной. Было бы хуже, если было бы наоборот. В обычный день, когда нет срочных дел, я иногда подхожу к окну и смотрю на все эти далекие стеклянные коробки. И представляю себе, что в каждой из них находится по одному-единственному человеку и каждый стоит на верхнем этаже, прижавшись носом к стеклу, и смотрит, есть ли где еще живая душа, и пытается понять — что произошло, куда девались люди. Но обычно я очень загружена. Бобби в некотором смысле весьма энергичный человек.
— Я рад это слышать, — сказал я. — Что же обычно делает Бобби, помимо того, что причиняет страдания женщинам?
Она выпрямилась в своем кресле и, не поднимая головы, стала перебирать лежавшие на столе предметы. Голос ее слегка дрожал.
— Вы простите меня, мистер Эверс, у меня были сегодня неприятности, и я немного не в форме, вы понимаете? — Она тут же взяла себя в руки и подняла глаза. — Мистер Робертс примет вас, как только мне удастся его найти.
Она стала нажимать клавиши компьютера, глядя на экран.
— Я не хотел вас обидеть, — сказал я. — Можно, я буду называть вас Ивонна?
Она снова занялась компьютером, не обращая на меня внимания, я — висящее на вешалке пальто, дожидающееся появления мистера Робертса. Я подождал некоторое время.