– Лора, я оценил затраченные усилия, и мне приятно, что ты старалась. Но я полагал, что последние несколько месяцев убедили тебя, что твой вкус еще нуждается в совершенствовании. Где вся старая мебель?
Я призналась, что отвезла ее в Оксфордшир и оставила на хранение там. Но жуткий ковер я сожгла.
Хьюго только вздохнул и велел Джессике (которая стала свидетельницей этого невероятного унижения) организовать, чтобы всю новую мебель вернули обратно в магазины, а старую привезли из Оксфордшира и расставили на прежние места. Ковер он разрешил оставить.
Как же глупо я себя чувствую.
– Имо, ты плакала! Прости меня, милая. Не надо было заставлять тебя все это читать. Лучше бы я тебе все просто рассказала.
Лора нашла Имоджен в спальне – она сидела на кровати и вытирала платком слезы. Комната была темной и мрачной, и Лоре было стыдно за то, что Имоджен пришлось спать здесь, но тем не менее это была лучшая спальня для гостей во всем огромном неприветливом доме.
– Все нормально. Я рада, что прочитала. Лора, солнышко, мне так тебя жалко! Наверное, ты ужасно себя чувствовала! Но скажи мне – ведь ты же сильная личность, как же все это с тобой случилось? Как ты это допустила?
Лора грустно улыбнулась:
– Я и сама не знаю, как объяснить, Имо. В то время, кажется, я думала только об одном: как сохранить свой брак. И сделать так, чтобы все было хорошо.
Лора присела рядом, на расшитое темно-зеленое покрывало, и положила голову Имоджен на плечо.
– Невозможно это понять, если ты сама не жила с человеком, который постепенно подчиняет тебя своей воле. Эти люди очень умны. Я не знаю, планируют ли они каждое свое действие заранее, или это у них в крови. Хьюго никогда не кричал, не обзывал меня и уж тем более не бил. Если человека, скажем, запереть в подвале на несколько дней и не давать ему ни есть, ни пить или регулярно избивать его до синяков, то здесь сомнений быть не может – это насилие. Но что, если кто-то так внимателен к тебе, так заботлив, никогда не повышает голоса, помнит о том, что тебе нравится? Разве можно воспринимать это как насилие?
Имоджен обняла Лору за плечи и прижала к себе:
– Но ты же была несчастлива! Не могла же ты не понимать, что это неправильно?
– Я была несчастлива, это правда. Но я не могла понять почему. Если исключить странные сексуальные пристрастия Хьюго, мне было нечего предъявить ему в обвинение. Ничего конкретного. Мне на самом деле трудно описать, как я тогда себя чувствовала.
Лора замолчала. На стене рядом с туалетным столиком висела картина – охотник, убивающий оленя. Интересно, подумала она, кому могла прийти в голову дикая мысль повесить такое произведение в спальне? Но ее настроению картина соответствовала идеально.