– Так, Лора и Имоджен, я хочу поговорить с вами обеими. Мама, Беатрис, пожалуйста, оставьте нас одних.
– Уилл! – вмешалась Имоджен. – Ты не должен так разговаривать с матерью. А Беатрис наша гостья!
– Имоджен, я тебя очень люблю – и да, да, всегда любил, и только тебя одну, – но пока помолчи. Во всем этом деле что-то не так, и я желаю знать, что именно. Беатрис, вы не возражаете? Мама, я думаю, будет лучше, если ты этого не услышишь. Лучше для тебя же.
Лора чувствовала себя одновременно и зрителем, и актером в каком-то странном спектакле. Каждому персонажу в этой пьесе было отведено свое место. Но ее реплики предназначались только Уиллу. Она была уверена, что рано или поздно это должно было случиться, и просто ждала своего выхода на сцену. Она прекрасно знала свою роль. Но Стелла, судя по всему, не собиралась следовать сценарию, и Лора со стороны наблюдала за разворачивающимся действием.
– Уильям, я твоя мать, и я не фарфоровая. Я не разобьюсь на куски, если услышу что-то, что мне не понравится. Сегодня я уже пережила шок, и, думаю, хуже, чем это, уже не будет. Поэтому я никуда не пойду.
Беатрис тоже встала:
– Идемте, Стелла. Пусть они сами со всем разберутся. Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем правду, но лично я услышала вполне достаточно. Хьюго был не просто хрен, а полный псих и маньяк – этого я, собственно, от него и ожидала.
Если кто-то и удивился ее резким выражениям, то никто не подал виду.
Лора поняла, что теперь настала ее очередь.
– Честно говоря, я бы хотела, чтобы Имоджен тоже ушла. Извини, Имо, но сейчас решаю я. Пожалуйста, иди с мамой и Беатрис.
Стелла и Беатрис вышли. Имоджен тоже двинулась к двери, но остановилась и посмотрела на Лору. В ее глазах застыла паника.
– Имо, он имеет право знать. Прости.
– Я знаю, знаю. Черт. Уилл… я не нахожу слов. Просто знай, что я люблю тебя и никогда не любила никого другого. Постарайся не возненавидеть меня еще больше.
Она вздохнула и тоже вышла. Ни Уилл, ни Лора не заметили, что Имоджен неплотно прикрыла дверь.
– Мне нужна правда, Лора.
Лицо Уилла выглядело так, будто оно было вырезано из гранита. Каждая морщинка, каждая складка углубилась, стала резче и отчетливее. Казалось, с тех пор, как несколько очень долгих часов назад он вошел в этот дом, Уилл постарел на десять лет. В его голосе слышался еле сдерживаемый гнев.
– Теперь мы все знаем, что Хьюго был законченным подлецом. Едва ли его вообще можно назвать человеком. Но ведь ты знала это и раньше, так? Поэтому Имоджен его убила? Она сделала это для тебя? Это может быть только она. Полиции это известно, но они не могут ничего доказать. Господи, помоги нам всем. Да, она твоя подруга и тебя любит, но… Лора! Как ты могла попросить ее об этом? Боже ты мой!