— Гюнтер, дай мне какой-нибудь знак, если ты погиб и твое тело в этом завале.
В это же мгновение брус, на котором сидел Вангол, вздрогнул, как будто по нему ударили чем-то тяжелым, но звука удара слышно не было. Вангол поблагодарил Гюнтера за сигнал, и образ улыбнулся ему в ответ. Вангол поблагодарил его еще раз и попросил каким-либо образом показать, где находится его тело. Гюнтер прошептал что-то губами неслышно и медленно опустил голову, затем стал поворачиваться к Ванголу спиной. На его спине Вангол увидел циферблат часов, да, именно тех часов с кукушкой, которые он видел тогда на стене в этой квартире. Там еще рядом висел портрет девушки, дочки хозяйки. Стрелки показывали три часа двадцать три минуты. Все ясно. Вангол еще раз поблагодарил Гюнтера, и образ растаял в его воображении. Вангол открыл глаза. Он стал вспоминать планировку квартиры и вскоре понял, где была стенка, на которой висели часы с кукушкой. Он пробрался туда и стал разбирать груды мусора. Вскоре под слоем штукатурки и кирпичной пыли обнаружился кусок стены, с которого на него смотрела девушка с уцелевшей фотографии. Вангол осторожно снял фотографию, сдул с нее пыль и положил в карман. В кирпичном крошеве он рассмотрел и остатки часов, стрелки на циферблате показывали три часа двадцать три минуты. Под этим куском стены и оказалось тело Гюнтера. Он лежал лицом вниз, придавленный кирпичной стеной. Вангол сел рядом и представил его смерть. Он умер не сразу. Он умирал долго. В кулаке правой руки он держал челюстной протез. Вероятно, Гюнтер понимал, что его обязательно будут искать, и, если найдут, сразу увидят в руке этот предмет. Может, это как-то поможет. Только Вангол знает, что это. Вангол положил протез в карман и стал подтаскивать закоченевшее на морозе тело к оконному проему. Снизу ему подали веревку, Красков все-таки добился, чтобы пришли несколько дворников из домоуправления. На веревке тело было спущено вниз.
— Как записать покойного? — спросил один из дворников.
— Запишите так: Петр Павлович Самойлов, 1920 года рождения, лейтенант медицинской службы.
Соответствующим образом и записали.
— Зачем ты это сделал? — спросил молчавший прежде Красков.
— Того лейтенанта, чьи документы у меня, тело, скорее всего, бандиты в реку сбросили, а этого, глядишь, похоронят, и будет у него, то есть лейтенанта, могила с подписью, вдруг родственники найдутся, а Гюнтеру это не важно, он свою миссию на земле выполнил, и родни у него нет.
Вангол вытащил из кармана и показал Краскову протез челюсти.
— Это и есть та самая штуковина, одноразовая, только, что она такое и как работает, я не знаю, и проверить нельзя — одноразовая. Вот так вот, товарищ майор. А если серьезно, будем точно знать, где покоится Гюнтер Миттель, придет время, сменим табличку…