— Иван, что с этими делать будем?
— Оружие и документы заберем, доложим куда положено, а они и здесь полежат, не спортяца… надо будет, за ними приедут.
— Ну и добро, — согласился Степан.
Когда раненые были уложены в кузов к майору, Макушев сел за руль. Круто развернув грузовик, они тронулись в обратный путь. В госпитале оказались поздно ночью.
— Геннадий Васильевич, как этот майор в сознание придет, разрешите с ним поговорить, ну, это… до того, как им особисты займутся, — попросил военврача Волохов.
— Ранение тяжелое, вряд ли он вообще придет в сознание.
— Ротный он наш был, воевали вместе, понять хочу, почему он… в общем, не ясно мне, прошу, несколько минут.
— Ох, не положено это, сам знаешь. Да ладно, если до утра очнется, поговоришь. Ты это… как бы поохраняй его. А утром за ним уже приедут, позвонили.
— Благодарю, Васильич…
Уже светало, когда Афанасьев открыт глаза. Волохов дремал на стуле, привалившись к стене.
— Волохов… — прошептал Афанасьев.
Иван сразу проснулся.
— Как так получилось, сынок? — склонился к кровати раненого Волохов.
— Долго говорить не смогу, заставили своих расстрелять, тем и повязали, суки, да что там, струсил я, умереть не смог. Теперь понимаю, что виноват, но поздно. Теперь свои расстреляют, заслужил… Прости, Волохов, меня. Если отца моего встретишь, не говори ему про это. Прости.
Лейтенант закрыл глаза. Некоторое время молчал, ждал.
— Бог простит. Люди, наверно, тоже, но не сразу лейтенант, не сразу. За отца не бойся, навряд ли встретимся, а встречу — врать не стану, просто ничего не скажу.
— Волохов, ты нашу медсестру помнишь, Ольгу?
— Да, помню.
— Забрали ее эсэсовцы тогда, когда нас у оврага ссучивали. Потом видел ее, мельком, с эсэсовцем под руку, после окончания школы немцы дали нам немного расслабиться. Я так понял, ее шлюхой в офицерском клубе сделали, сволочи, вот так вот. Прости, это тоже моя вина.
— Ты на себя все не бери, парень, за свое ответ перед Богом и людьми держи, а за всех не надо.
Афанасьев закрыл глаза и прошептал:
— Я больше никого не убивал, только тогда, у оврага, про… — Он дернулся всем телом, выдохнул и замер.
Утром Волохов вышел со Степаном на улицу. Пока приехавшие за Афанасьевым особисты завтракали в столовой, Иван решил поговорить со Степаном.
— Как думаешь, надо им знать, кто на самом деле начальник патруля?
Макушев, внимательно глянув по сторонам, ответил:
— А на кой им это знать, умер твой ротный давно, еще тогда, погиб при прорыве, а это, видно, другой кто-то, как сам думаешь?
— Думаю, так оно и есть. Штабист к себе уехал, да он и не слышал ничего.