— Это почему?
— Потому что это никому не нужно.
— Хорошо, в настоящее время это действительно мало кого волнует. А вообще? Разве существует такая возможность?
— Вангол, когда все достижения мировой науки направлены на создание технологий для уничтожения себе подобных, все финансовые возможности направлены тоже для этого, о каких возможностях речь? Для того чтобы искать что-то, надо понимать, для чего это. Если это искомое прояснит простую истину о том, что все, чем сейчас занято человечество, — это путь в пропасть, тогда зачем это тем, кто сейчас управляет этим миром? Понятно, незачем, тогда незачем и пытаться что-то прояснять в истории цивилизаций. Незачем вообще думать об уроках прошлого, а идти «своим путем». Вы говорите, идет война против России, но ведь даже в искаженной и не раз переписанной истории есть много попыток захвата этой страны, и ни одной удачной! Так или иначе Россия стряхивала со своих территорий захватчиков и оставалась свободной и независимой. Неужели немцам это неизвестно?
— Гюнтер, вы говорите о своем народе с презрением.
— Народ заслуживает своих правителей. Я такой же немец, как все, и тоже заслуживаю презрения, как гражданин Германии. Я тоже голосовал за фюрера и его партию, и все то, что сейчас происходит в мире по вине этой партии и этого человека, лежит и на моей совести, и на моей ответственности.
Гюнтер настолько горячо произнес эти фразы, что его красное от прилива крови лицо покрылось испариной, голос задрожал.
— Поверьте, Вангол, я это говорю искренне, это не пустые слова.
— Я не сомневаюсь в этом. Давайте прервем нашу беседу, отдохните. Мне кажется, что многие ваши мысли надо записывать. Они очень интересны. Вы позволите мне это делать?
— Я потом должен буду эти записи подписать? — упавшим голосом спросил Гюнтер.
— Гюнтер, дорогой, ничего не надо подписывать, просто вы рассказываете так много чрезвычайно интересных вещей, я не смогу все запомнить. Это просто будут мои записки на память.
— Можете так прямо их и озаглавить — «Записки сумасшедшего», тогда, если они и попадут в чужие руки, их не смогут никак принять всерьез и вменить вам в вину, — улыбнулся Гюнтер.
— Хорошо, Гюнтер, я так и сделаю… — рассмеялся Вангол. Однако улыбка слетела с его лица. Он вдруг почувствовал опасность.
— Тихо… — шепнул он Гюнтеру и погасил пламя свечи.
В окно, сквозь щель в шторках, Вангол увидел, как мимо забора по направлению к калитке промелькнуло несколько теней, Вангол успел заметить блеск вынутого оружия.
— Плохо дело, Гюнтер, лезьте за диван и не шевелитесь.