Русская литература в оценках, суждениях, спорах (Есин) - страница 152

<…>Извините, г. Тургенев, вы не умели определить своей задачи; вместо изображения отношений между «отцами» и «детьми» вы написали панегирик^>11 «отцам» и обличение «детям»; да и «детей» вы не поняли, и вместо обличения у вас вышла клевета. Распространителей здравых понятий между мо~ лодым поколением вы хотели представить развратителями юношества, сеятелями раздора и зла, ненавидящими добро, – одним словом, асмодеями. <…>

^>1 Асмодей – дух ада, дьявол.

^>2 Цитата из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Дума».

^>3 Фаворит– в данном случае персонаж, которому автор сочувствует.

^>4 Диссонанс – буквально: неблагозвучие; здесь: резкое эмоциональное несоответствие, противоречие.

^>5 Нестор – персонаж поэмы Гомера «Илиада»; в переносном смысле – «мудрец». Антонович употребляет это имя применительно к Базарову иронически.

^>6 Прелиминарный – предварительный.

^>7 Диалектик– здесь: человек, логически мыслящий и умеющий благодаря этому побеждать противника в споре,

^>8 «Гегелисты»– последователи немецкого философа Г.В.Ф. Гегеля, чья объективно-идеалистическая системы была популярна в России в 30~х – 40-х годах XIX в.

^>9 «Принсипы» – так в романе Тургенева выговаривает это слово Павел Петрович; «принципы» – Базаров.

^>10 Утрировка – намеренное преувеличение, искажающее смысл того или иного явления.

^>11 Панегирик – похвальное слово.

Новый роман Тургенева дает нам все то, чем мы привыкли наслаждаться в его произведениях. Художественная отделка безукоризненно хороша: характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение, которого не объяснишь ни занимательностью рассказываемых событий, ни поразительною верностью основной идеи. Дело в том, что события вовсе не занимательны, а идея вовсе не поразительно верна. В романе нет ни завязки, ни развязки, ни строго обдуманного плана; есть типы и характеры, есть сцены и картины, и, главное, сквозь ткань рассказа сквозит личное, глубоко-прочувствованное отношение автора к выведенным явлениям жизни. А явления эти очень близки к нам, так близки, что все наше молодое поколение с своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа. Я этим не хочу сказать, чтобы в романе Тургенева идеи и стремления молодого поколения отразились так, как понимает их само молодое поколение; к этим идеям и стремлениям Тургенев относится с своей личной точки зрения, а старик и юноша почти никогда не сходятся между собою в убеждениях и симпатиях. Но если вы подойдете к зеркалу, которое, отражая предметы, изменяет немного их цвета, то вы узнаете свою физиономию, несмотря на погрешности зеркала. Читая роман Тургенева, мы видим в нем типы настоящей минуты и в то же время отдаем себе отчет в тех изменениях, которые испытали явления действительности, проходя через сознание художника. Любопытно проследить, как действуют на человека, подобного Тургеневу, идеи и стремления, шевелящиеся в нашем молодом поколении и проявляющиеся, как все живое, в самых разнообразных формах, редко привлекательных, часто оригинальных, иногда уродливых.