Резкие, словно из гранита высеченные черты лица, нависающий над глазами высокий лоб, сильная челюсть. Над твердым, начисто выбритым подбородком — крупный, настоящий мужской нос. И мягкие кудрявые черные волосы: они в беспорядке падали на лоб, скрывали уши, скользили по воротнику. Было сразу видно, что перед вами не скучный и благонравный клерк, а артист, художник.
Может быть, другими стали глаза Дьюка? Эти бездонные зеленые с голубизной глубоко сидящие в орбитах глаза под девичьими длинными ресницами? Как славно умели улыбаться эти глаза раньше! И теперь он тоже улыбался знакомой Тине капризной и чувственной улыбкой, раздвинувшей полные губы его большого рта. Как хорошо знала Тина волшебную власть этих губ над собой!
А вот шел он теперь действительно по-другому: как человек, привыкший повелевать. Человек, знающий, что получит все, что только пожелает. Что породило в нем эту властную самоуверенность — успех, деньги? Теперь Тина видела, что и взгляд Дьюка изменился: в нем не осталось ни следа нежности — только жесткая решительность, даже безжалостность.
Ледяная дрожь пробрала Тину. Что он хочет от нее? Разумом она понимала, что если не пожелает, то он не сможет ничего добиться, но телом… Все ее тело пылало от неодолимой, дикой тяги к этому мужчине…
— Ты меня забыла? — тихо спросил он, подойдя почти вплотную.
Тина отвела смятенный взор от его великолепного галстука. Ей было невыносимо стыдно за свое смущение, она пыталась из последних сил взять себя в руки и выглядеть наконец уверенной в себе деловой женщиной, а не напуганной девчонкой.
— Дьюк, — пролепетала она, стараясь изобразить небрежный тон.
— С годами ты становишься все красивее, Тина.
Но его глаза говорили: «Все желаннее».
— Ты тоже с годами становишься все привлекательнее. — Тина говорила машинально, не задумываясь о смысле слов.
Его губы скривились в иронической ухмылке.
— Ты так и не замужем?
— Нет. Похоже, мы с тобой два сапога — пара.
По его лицу тенью прошло некоторое волнение, мгновенное раздумье, но оно быстро приняло свое обычное выражение.
— Именно об этом я и думал прошлой ночью, — мягко произнес он. — Для меня стало настоящим откровением, как ты понимаешь все написанное мною. Мы с тобой, видимо, и вправду чем-то очень похожи.
Он помолчал, затем добавил нарочито безразличным тоном:
— А у тебя сейчас есть кто-нибудь?
Тину передернуло от отвращения. Она почувствовала, что Дьюк стал ей внезапно противен. Неужели этот самовлюбленный красавчик думает, что после этих восьми лет, после всего, что он сделал, он так просто сможет снова войти в ее жизнь?