— В котором примерно часу вы ушли отсюда сегодня вечером, мистер Хендерсон?
— Между половиной шестого и шестью.
— Не могли бы вы сказать немного точнее?
— Да, пожалуй, могу. Я не могу сказать вам, когда дверь закрылась за мной, с точностью до минуты. Ну, скажем, примерно от без четверти до без пяти шесть. Я вспоминаю, что слышал, как пробило шесть в небольшой часовне в соседнем квартале, как раз когда я дошел до угла.
— Понятно. Вы тогда уже пообедали?
— Нет. — Он помедлил секунду. — Нет, не пообедал.
— В таком случае вы обедали в ресторане?
— Да, я обедал в ресторане.
— Вы обедали один?
— Я обедал в ресторане без жены.
Человек за столом потерял интерес к журналу. Человек у окна потерял интерес к происходящему на улице. Человек в кресле сказал с преувеличенной осторожностью, словно боялся нанести ему обиду:
— И все же это не входило в ваши привычки… э–э… обедать в ресторане без жены?
— Нет, не входило.
— И все же, следуя вашим же словам, как получилось, что сегодня вечером вы обедали один?
Детектив не смотрел на него, он разглядывал холмик пепла от сигареты, который рос в пепельнице рядом с ним.
— Мы договорились, что сегодня вечером вместе пообедаем в ресторане. А потом, в последний момент, она пожаловалась, что плохо себя чувствует, что у нее болит голова, и я… пошел один.
— Вы, наверное, немного поссорились? — Вопрос прозвучал так тихо, что Скотт едва расслышал его.
Он ответил так же тихо:
— Мы слегка поспорили. Слово за слово. Ну, знаете, как обычно бывает.
— Конечно. — Казалось, детектив прекрасно знает, как происходят мелкие домашние ссоры вроде этой. — Но ничего серьезного, не так ли?
— Ничего такого, что могло бы толкнуть ее на подобный поступок, если вы к этому ведете. — Он замолчал и с моментально проснувшейся в нем подозрительностью в свою очередь задал вопрос: — И все же, что она сделала? Вы мне даже не сказали. Что именно…
Он вздрогнул, услышав, как открылась наружная дверь. Как загипнотизированный, он смотрел на происходящее, пока дверь в спальню не закрылась. Тогда он привстал с дивана:
— Что им здесь надо? Кто это? Что они там делают?
Сидевший в кресле подошел к нему и положил руку на плечо, заставив его сесть; движение, однако, не было грубым. Скорее это был жест сочувствия.
Стоявший у окна повернулся, заметив:
— Вы слегка нервничаете, а, мистер Хендерсон?
Естественное, инстинктивное негодование, свойственное всем человеческим существам, пришло Хендерсону на помощь.
— А вы как думаете? Или я должен быть совершенно спокоен? — ответил он с горьким упреком. — Ведь я только что пришел домой и нашел свою жену мертвой.