– Эй! Ты что, хочешь ранить кого–нибудь?
– Открывай кассу, – велел первый, по–прежнему держа меня на мушке. Вся штука в том, что это должно выглядеть как ограбление, понимаешь?
Уразумел, о чем я, племянничек?
– Не уразумел, – проговорил второй. – Ничего он не уразумел.
– Совершенно верно, – сказал я, как бы давая им возможность объяснить мне, что к чему. – Ничего я не уразумел.
– Эта метка означает, что тебе крышка, – заявил первый. – Твоя песенка спета. Иди открывай кассу.
– Шевелись, шевелись! – поторопил меня второй. – Племяннички должны быть послушными мальчиками.
Я так ничего и не понял. Но, с другой стороны, возможно, правильнее было бы поиграть с ними. Рано или поздно им надоест кочевряжиться, и они объяснят мне, в чем тут дело. Поэтому я пошел к кассе, ударил по клавише с надписью «в работе», и кассовый ящик открылся.
– Пожалуйста, – сказал я. – Все нараспашку.
– Вытаскивай деньги, – велел первый. Он все еще держал в руке этот свой пистолет. – И клади их вот сюда, на стойку Бумажек было не ахти как много. Гриль–бар «Я не прочь» приносит доход, которого после оплаты всех издержек, припасов и вычета шести процентного налога на прибыль едва хватает на мое жалованье. Но это не имеет значения: никто и не хочет, чтобы бар «Я не прочь» приносил какой–то там доход. Не спрашивайте меня почему. Я трижды или четырежды осведомлялся об этом у своего дяди Эла. В первый и второй раз он пытался что–то мне объяснить гнал какую–то бодягу про налоги. Мол, в книгах бара регистрируются деньги, которые организация зарабатывает где–то еще. Такая, в общем, бухгалтерия. Но всякий раз, когда дядя Эл пытается втолковать мне это, дело кончается тем, что он колотит себя ладонью по лбу, а у меня пропадает охота расспрашивать его.
Так или иначе, в кассе была лишь жалкая горстка бумажек, в большинстве своем однодолларовых, и я положил их на стойку. Второй парень подошел, сгреб деньги и запихнул в карман пальто.
– Эй, погодите–ка! – воскликнул я. – Это уже не смешно.
– Совершенно верно, – проговорил номер первый. Вид у него был подлющий, а пистолет все так же смотрел на меня.
Только теперь мне впервые подумалось, что дело серьезное. И я сказал:
– Не собираетесь же вы меня убивать!
– Ты все прекрасно понял, – ответил номер второй.
– И тут пришел ему конец, – изрек первый…
И тут пришел местный патрульный Циккатта. Он шагнул в бар со словами:
– Привет, Чарли, что–то ты припозднился сегодня.
Ну и что мне было делать? Сказать: «Патрульный Циккатта, эти двое пришли ограбить и убить меня. Вон у того в кармане пальто моя вечерняя выручка, а другой сунул за пазуху страшный пистолет, когда вы переступили порог?» Это я должен был сказать? Вы так думаете? Я должен был заложить полиции дружков своего дядюшки Зла? Вы так думаете? Если да, то лишь потому, что совершенно незнакомы с положением дел.