Пол Каннингем уставился на Энни, пытаясь скрыть свое беспокойство под легкомысленным тоном:
— Итак, полицейские скоро будут жужжать у наших ушей. Неужели непогрешимый Петров позволит это?
Энни сдвинула свои желтоватые брови.
— Я не вполне понимаю все это. Он не смог убедить Рэгби, что ребенок перевезен в Лондон. И все же ничего страшного не произошло. Туэйты, по-видимому, не смогут узнать, что мы подменили Ивэна, поэтому в этом коттедже нет ребенка, пропавшего без вести.
— Но если появится бобби и начнет искать…
— Он найдет больного мальчика в постели. Рыжего мальчишку, который живет здесь уже две недели. Туэйты подтвердят это. Им же говорили, что Ивэн слабого здоровья. Завтра я скажу им, что мы не можем отвезти его в Лондон, потому что он заболел опять. И ты не должен сейчас нервничать.
— А когда полицейский увидит ребенка в постели, со шрамом под левым ухом, не думаешь ли ты, что он начнет что-то подозревать?
— Он не увидит шрама. Девочка примет наркотик, а я наложу повязку ей на горло.
— Ты все предусмотрела, не так ли? — произнес Пол мрачно.
— Кто-то должен это делать.
— Кроме того, что чувствует ребенок. Ты хоть на минуту задумалась о том, что она ощущает? И не говори мне всякий вздор, что чувства человека не имеют никакого значения, если речь идет о величайших политических проблемах.
— Если ты уж так чувствителен, то пойди и утешь ребенка, почитай ей или сделай еще что-нибудь.
— Ты прекрасно знаешь…
— Да. Ты заинтересован только в том, чтобы спасти собственную шкуру. Ты даже боишься показаться ей на глаза, чтобы она когда-нибудь не опознала тебя.
В соседней комнате зазвонил телефон. Пол вздрогнул.
— Кто это еще звонит так поздно?
Когда Энни Стотт вернулась, ее лицо было мрачнее тучи, губы крепко сжаты.
— Это Петров. Он вне себя. Ивэн не приехал на вокзал Ватерлоо.
— Но он должен был приехать.
— Не юли. Почему ты не довел его до станции?
— Я же говорил тебе…
— Ты испугался, когда пошел снег. Господи, какой же ты дурак! Видимо, мальчишка опоздал на поезд и зашел в чей-нибудь дом. Не сомневайся, он рассказал там все о тебе, обо мне и Коттедже контрабандистов. Из-за тебя все пропало, — продолжала она, приходя в ярость. — Я предупреждала Петрова, что ему не миновать беды, если он доверится такому трусливому идиоту, как ты.
— Не смей так со мной разговаривать, желторотая ведьма! — Голос Пола сорвался до фальцета.
Женщина с силой ударила его по лицу. Он грубо тряхнул ее, затем толкнул, и она неуклюже растянулась в кресле, откуда злобно смотрела на него.
— Я думал, что партия не поощряет акты индивидуального насилия, — сказал он с издевкой.