— Но уже за мой счет, старина!
Они выпили, и Макнамара вдруг заявил, что называется, в лоб:
— Тот парень, которого я сейчас встретил...
— Мистер Девит?
— Ну да, не нравится он мне.
— Что?
— Ну совсем не нравится. Он какой-то с двойным дном. Так бы и врезал ему по роже.
— А вот этого я бы вам не советовал делать, сэр! Когда мистер Девит обозлен, он... очень опасный... Вы понимаете, что я хочу сказать, сэр?
— Еще чего! Я тоже очень опасный, если дойдет дело... даже очень опасный. Он кто? Хозяин этой шараги?
— Мистер Девит? Да нет, он всего-навсего управляющий. «Гавайские пальмы» принадлежат мистеру Дункэну. — Герберт перешел на шепот. — И если вас интересует мое мнение, сэр, то Девит по сравнению с Дункэном жалкий ягненок!
Патриция снова появилась на эстраде, и разговор бармена с шотландцем прервался. В зале потушили свет, и в лучах одного прожектора молодая женщина стала петь грустно-нежные песни. Вокруг царила взволнованная тишина, тем более что крепкие напитки обладали особым свойством пробуждать во всех англосаксонских сердцах необыкновенную сентиментальность. Когда Патриция перестала бубнить знаменитую тоскливо-занудную песню «Земля моих отцов» — национальный гимн Уэльса, зал ей устроил настоящую овацию. Что же до Малькольма, то он просто рыдал, чем очень удивил бармена.
— Вы чем-то встревожены, сэр?
— Старина! Эта девушка будет для меня единственной женщиной в мире, и это так же верно, как то, что меня зовут Малькольм Макнамара!
— Она вас проняла до печенок, я правильно понял?
— Проняла? Гораздо серьезнее, старина... Если я ее не отвезу в Томинтоул, мне будет казаться, что меня перестали уважать! Мы там поженимся, и Брюс Фарлэн благословит нас... Потом мы закатим пир дня на три! Я приглашаю вас, старина! Я лично приготовлю наше коронное блюдо хаггис — это пудинг такой из требухи и мяса, посмотрим, что вы мне скажете на это.
Герберт замялся. Потом прошептал:
— Сэр... я вам уже говорил, насколько вы мне симпатичны... Мне бы не хотелось, чтобы у вас были неприятности...
— Неприятности? А с чего у меня должны быть неприятности?
— Это не моего ума дело... но мисс Поттер, сэр, она вроде бы... не так уж свободна, как вам кажется...
— А что ей мешает быть свободной?
Одним духом бармен выпалил, правда шепотом:
— Хозяин... Дункэн... Они не женаты, но вроде бы и женаты...
— Так. Раз она не замужем, ведь я имею право попытать судьбу?
— Я вас предупредил, сэр.
Герберт отвернулся к своим бутылкам, а шотландец продолжал пить, пока к нему не подошел Питер.
— Мистер Дункэн слышал, как вы играли на волынке, и хочет лично поблагодарить вас за ваш вклад в успех этого вечера.