— По рукам! — Я поднял бокал. — За счастливое будущее «Припухания в семейных турах»!
— И еще одно, — сказал я, когда мы чокнулись и выпили. — Корабль теперь ваш. Подготовьте документы на собственность, я подпишу.
— Но оплата…
— Никакой оплаты. Он весь ваш. Я получу деньги обратно от моих работодателей, которых эта идея приведет в восторг. — А может, и нет. Я не чувствовал ни ностальгии, ни сожалений.
Только громадное, ошеломительное… облегчение.
Стены украшали гирлянды, столы ломились от пирогов и кувшинов с крепким сидром. Я покусывал одно, воздерживался от другого. После капитанского вина я завязал на всю жизнь. Или хотя бы до вечера. Оглядев аудиторию, я попытался улыбнуться, но не очень-то преуспел. Убийственный Эльмо поднялся на ноги под жидкие аплодисменты.
— Дамы и народ, уважаемые гости. Надоть сказануть пару слов…
Вот только не пару. Правильней было бы сказать, несть числа. Забыв о хрупкости своего организма, я с вожделением смотрел на крепкий сидр — и сдерживался. Погружаясь в оцепенение и отупение. Наконец, через век-другой, прозвучали долгожданные слова…
— Как грится, перейдем к повестке дня. Сударыня Джулия имеет сказануть вам шо-то важное.
Она поднялась, зардевшись и нервно разглаживая фартук.
— Я лишь хотела сказать, как многим мы обязаны Анжелине и Джиму. Так что… спасибо вам большое! — Мы улыбались, раскланиваясь под громовые овации. Они смолкли, лишь когда сударыня Джулия жестом призвала к тишине. — Разумею, что это малость, но наши вязальщицы сделали это для тебя, Анжелина.
Она дала знак, и одна из вязальщиц вышла вперед с чудесным разноцветным свитером, который вручила Анжелине. Снова аплодисменты, а затем, когда она поглядела в мою сторону, я сообразил, что настал мой черед.
Как сквозь серую пелену я пытался действовать и говорить, что пристало, когда мне вручили какую-то вязаную бракозябру. В первый — и наверняка в последний — раз я просто обрадовался, когда снова подал голос Эльмо.
— Как грится, у нас есть еще махонький довесок. Один с хлопцев, Малец Билли, варганит эдакие цацки-пецки… — «Нэцкэ!» — прошипело с дюжину голосов, — …ну, шо-то такое. Валяй, Малец Билли, покажь, шо ты сработавши.
Малец Билли оказался одним из здоровенных гиревиков, вытащивших конденсатор с Грузной. Не проронив ни слова, он прошаркал вперед, держа в руках коробку. И ухитрился выдавить пару слов:
— Вырезал с кабаньего клыка, вот.
Это было настоящее произведение искусства. Полный жизни образ свинобраза-вожака. Тончайшая резьба, с тщательной проработкой каждой иглы. Моя благодарность была совершенно неподдельной, а его рукопожатие — сокрушительным и парализующим.