В тот же момент мимо меня пролетел сокол, с криком вырвавшись из лучей восходящего солнца в радугу над ними, затем снова опустился так, словно собирался сесть на лоб принца. Испуганный, я инстинктивно сделал святое знамение Амона. Думал ли принц о Горе, когда приветствовал своего бога, и не было ли это воплощением Гора? Наследник стонал, и я наклонился, чтобы помочь ему. Когда я снова поднял голову, оказалось, что птица приняла человеческий облик. Передо мной стоял юноша подобный богу, прекрасный в лучах солнца. Он держал копье, и на нем был грубый плащ, какой носят бедняки. Хотя я не верил в богов, я на всякий случай распростерся перед ним.
— Что случилось? — спросил он на диалекте Нижнего Царства. — Этот юноша болен?
Чувствуя себя очень глупо, я поднялся на колени и приветствовал его в обычной манере.
— Если ты грабитель, — сказал я, — ты не много от нас добудешь, но у меня здесь больной мальчик, и боги благословят тебя за твою помощь.
Он закричал как сокол, и птица ринулась вниз, чтобы усесться на его плечо.
— Я Хоремхеб, Сын Сокола, — сказал он гордо. — Мои родители всего-навсего торговцы сыром, но при моем рождении было предсказано, что многие мне будут подчиняться. Сокол летел передо мной, и я следовал за ним, не найдя в городе никакого пристанища на ночь. В Фивах не принято ходить с копьями после наступления темноты. Но я собираюсь поступить на военную службу к фараону. Говорят, что он болен, поэтому, быть может, ему нужны сильные руки, чтобы защищать его могущество.
Наследник застонал, провел по лицу руками, ощупывая его, и по его рукам и ногам прошла судорога. Я вынул лоскут у него изо рта, размышляя, как достать воду, чтобы привести ею в себя. Хоремхеб взглянул на него и равнодушно спросил:
— Он умирает?
— Нет, — нетерпеливо возразил я. — У него священная болезнь.
Взглянув на меня, Хоремхеб схватился за копье.
— Ты не смеешь презирать меня, хотя я беден и пришел босиком. Я умею сносно писать и читать то, что написано, и мне будут подчиняться многие. Каким богом он одержим?
Люди верят, что боги говорят устами тех, кто одержим священной болезнью, — этим был вызван его вопрос.
— У него есть свой бог, — отвечал я, — и я думаю, что он немножко тронутый.
— Ему холодно. — Хоремхеб снял свой плащ и накрыл им наследника. — Утром в Фивах прохладно, но моя собственная кровь достаточно согревает меня. Мой бог — Гор. Должно быть, это сын богатого человека, ибо его кожа белая и нежная и он никогда не работал руками. А ты кто?
— Врач и посвященный в первую ступень жречества в храме Амона в Фивах.