Надо отдать Голландцу должное: он не хотел сдаваться. Он был силен, как бык, и крепок, как железо, и его удары в живот пользы мне не приносили. Я оттолкнул его, нанес сокрушительный удар правой, когда он снова попытался сблизиться, и, чуть развернувшись, бросил через бедро. Он тяжело грохнулся в пыль.
- Голландец, - сказал я. - Ты прекрасно знаешь, что я не воровал у тебя лошадей. И ты знаешь, что те двое мне незнакомы.
Не обращая внимания, он встал на четвереньки, затем прыгнул, пытаясь схватить меня за ноги. Я ударил его коленом в лицо, он упал, но опять перекатился на живот и встал.
- Ты хорошо дерешься, Голландец, но чтобы стать большим человеком, недостаточно иметь много коров. Вешая всех подряд или тех, кто тебе не нравится, ты не станешь никем, кроме убийцы. Ты станешь ниже, чем те, за кем охотишься.
Он рукавом утер кровь и уставился на меня. Его щека была рассечена до кости, губы висели лохмотьями. Над одним глазом набухла большая серая шишка, но он стоял, сжимая и разжимая кулаки, со свирепой ненавистью в глазах.
- Если хочешь еще, Голландец, подходи - получишь.
- В следующий раз, - сказал он, - я буду с оружием.
Ему было мало. Я избил его, но не остановил. Ему слишком нравилось то, что он о себе вообразил. Ему нравилось чувство власти, нравилось твердо ступать по деревянным тротуарам скотоводческих городишек, нравилось, что его сопровождают крутые наездники, что ему уступают дорогу.
Большинство уступали дорогу из вежливости, но он считал, что из страха. Голландец любил запугивать людей, принимая их за быдло. И он не собирался меняться из-за того, что проиграл в драке.
Один из его всадников заговорил:
- Когда он еще придет за тобой, Сакетт, он будет не один. Мы все придем с ним. И захватим веревку.
- Валяйте, ребята. Ему понадобится много людей. Никто не будет лишним.
Они развернули лошадей и уехали. У выезда с ранчо один из всадников спешился, открыл ворота и, когда остальные проехали, закрыл и запер их. Это скотоводческая привычка. Никто не оставляет ворота открытыми, если их можно запереть.
- Спасибо, Эм, - сказал я. - Могло обернуться хуже.
- Вряд ли. Да для меня это не впервой. Когда Рид бывал в отъезде, случалось, что меня навещали индейцы.
- Логан, - Пеннивелл дергала меня за рукав, - давай я тебя умою.
Лицо у меня было в синяках, хотя и без порезов. Голландец оказался куда ловчее в драке, чем я рассчитывал, и здорово исколошматил меня. Я не произнес ни слова, когда Пеннивелл умывала меня, хотя было очень больно.
Позже, вытянувшись на кровати, я тихо выругался. У Эм Тэлон хватало своих неприятностей. А я ей добавил еще Голландца Бранненбурга. Он и сам был мстительным, а его ребята - пожестче, чем обычная команда ковбоев на коровьем ранчо. Любой ковбой не подарок, а эти - просто искатели приключений. Многие из них были и преступниками, и ковбоями для убийств, и вообще кем придется... совсем как я.