Я всем телом ударила в дверь — и кинулась бежать.
5.
Блондин. Красивый. Он подошёл ближе, остановившись возле стола и что-то небрежно бросив на него позади себя. А затем воззрился на меня. Я смотрела на него украдкой, не желая, чтобы он заговаривал. Но пришедший, судя по его самоуверенному виду, не собирался проявлять деликатность и покидать меня.
— Ты ещё долго собираешься здесь сидеть? — голос бархатистый… как лапа большого хищника, который до времени прячет когти.
Я демонстративно отвернулась.
— Ты, конечно, можешь сидеть так и дальше, никого не замечая, но в этом нет смысла.
Нет, намёков он не понимает!
— Тебе всё равно придётся когда-то выйти отсюда. Ты же не можешь вечно прятаться. И зачем?
А затем, что я не хочу расспросов! И не хочу встречаться ни с ним, ни с другим невыносимым типом… как его? Крейвен? А имени этого я не знаю. И узнать не стремлюсь.
— Почему ты такая упрямая? Уже два дня сидишь так, ни с кем не разговаривая и отказываясь от пищи. Думаешь, это лучший выход?
Я сглотнула, стараясь подавить колющую боль в желудке, а вместе с ней и чувство невероятно сильного голода, непрестанно напоминающего о себе.
После паузы вынужденный монолог вновь прозвучал набатом правды:
— Чего ты добиваешься? Если ты погибнешь, это не вернёт твоей прошлой жизни.
Я заморгала, не давая снова подступившим к глазам слезам пролиться.
Он явно заметил. Но так и не ушел, наоборот, продолжил, не меняя менторского тона:
— Сколько ты ещё сможешь вести себя подобным образом? Ты должна принять пищу. Ты слышишь меня?
Снова не получив ответа, блондин достал из шкафа высокий стеклянный стакан. Вылил в него содержимое одного из принесённых им пакетов. Держа в одной руке сосуд с тёмно-бордовой жидкостью, он приблизился, склонившись ко мне. Я отодвинулась подальше.
— Посмотри на меня, Селин, — очень мягко, почти так же, как Виктор, попросил он. — Ну же, посмотри на меня, девочка.
Я поняла, что дальше так продолжаться не может.
— Вот так-то лучше. Видишь, всё не так страшно… Я кое-что принёс тебе, — он протянул стакан мне. — Ия хочу, чтобы ты это выпила.
— Это кровь, — противным голосом, плаксивым и хриплым, проговорила я.
— Да, это кровь, — спокойно отозвался он. — Если тебя это успокоит, это кровь телёнка. Я вынужден настоять на своей просьбе. Я знаю, что ты очень голодна. Ты сама делаешь себе хуже, продолжая эту пытку. Но ты можешь остановить это прямо сейчас. Взгляни на себя — ты едва жива.
Он положил свободную руку на мою, которую я не успела отдёрнуть.
— Тебе холодно. Слабость будет усиливаться с каждым часом. Ты должна выпить это.