— С членами Регентского совета, месье. Они решают, бежать из столицы или нет.
Мы спешим в зал заседаний Совета. Министры даже не удосужились закрыть двери. И мы стоим с десятком придворных и слушаем, как Жозеф Бонапарт громко рассуждает о том, что еще можно спасти из империи Наполеона. Какие-то девять месяцев назад он был королем Испании. Потом проиграл битву с британцами при Виктории.
— Никто не предан Наполеону так, как я! Но просить императрицу оставаться в этом дворце равносильно убийству.
— Подумайте: если императрица бежит из столицы, о чем это будет говорить народу? — возражает герцог де Фельтр. — С таким же успехом можно сразу вывесить белый флаг!
— А вы какой цвет предлагаете? — наступает Жозеф. — Может быть, вы видите, как к городу подходят войска Наполеона? Уже поступают донесения, что они вот-вот будут здесь?
— Мы не можем идти на такой риск, — говорит герцог де Камбасерес. — Талейран?
Я поражен. Из всех министров французского правительства меньше всего внушает доверие Талейран. Весь двор знает, как он втихаря вел дела и с австрийцами, и с русскими, одновременно убеждая нас, что трудится исключительно на благо Франции. Кроме самого Талейрана, никто вам не скажет, на чьей он стороне. Зато за последние двадцать лет не было такой перестановки в правительстве Франции, за которой бы не стоял этот человек.
Регентский совет ждет, что он скажет. Наконец он изрекает:
— Императрица Франции должна оставаться в Париже. Когда придут австрийцы, она будет договариваться с отцом о благоприятных для города условиях. А до того момента дворец должен быть опечатан.
Брат Наполеона багровеет.
— Я пытался взывать к голосу разума, — с жаром произносит он, — но меня никто не стал слушать! — Он достает из кармана письмо и показывает всему совету. — От самого императора. — Письмо передается в руки Талейрану. — Не зачитаете?
Старик министр со своего места читает:
— «Если сражение будет проиграно и надежды на спасение моей столицы не останется, императрица Франции вместе с моим сыном, малолетним Римским королем, должны будут отправиться в замок Рамбуйе и ждать меня там. Ни при каких обстоятельствах они не должны быть захвачены войсками коалиции. Я скорее соглашусь увидеть своего сына с перерезанным горлом, чем допущу, чтобы его воспитывали при венском дворе как австрийского принца».
Мария-Луиза смотрит ошеломленно, а Талейран утирает со лба пот. Следует вопрос от герцога де Фельтра:
— И что решит ее величество?
— А что, здесь есть человек, готовый ослушаться воли императора? — вопрошает, в свою очередь, императрица.