Была темная сентябрьская ночь; с реки дул теплый порывистый ветер.
Король сел на камень, приготовленный для постройки, и после продолжительного молчания сказал:
– Я вечно останусь благодарен тебе, Гольём, за то, что ты в былое время умел успокоить королеву Клавдию, когда я бывал несправедлив к ней. Теперь только я оценил ее кротость и прямодушие и мне недостает ее добрых, любящих глаз, которые так благотворно действовали на меня. Она могла бы быть красивее… как часто и с горечью я упрекал ее за это… но она меня горячо любила и всегда была мила со мной, когда бы я ни приходил к ней и в каком бы ни был расположении духа. Я говорю о моей жене как о мертвой, Гольём, потому что доктора со дня на день ждут ее смерти; она и теперь едва похожа на человеческое существо. Мне нужна женщина, которая бы любила меня, не стесняя моих привычек. Между тем Франция точно выродилась; я не встречаю больше ни одного красивого существа. Когда я вспоминаю мое свидание с папой в Болонье, после битвы при Мариньяно, то невольно удивляюсь тому изобилию красавиц, которое я видел тогда; у меня разбегались глаза и едва хватало времени, чтобы сорвать те роскошные цветы, которые попадались мне на каждом шагу.
– Вы тогда были семью годами моложе, государь.
– Ты меня не уверишь, что это единственная причина. Красота стала редкостью во Франции; из-за этого я готов был бы поехать в Испанию, но этот проклятый коннетабль удерживает меня здесь. Вы все говорите, что нашли редкое сокровище в лице молодой графини Шатобриан, и хотите закрыть мне доступ к ней. Я не знаю даже, чем объяснить это.
– Я был бы очень счастлив, если бы мог посватать вам эту прелестную женщину и соединить ее на всю жизнь с моим королем! Эта мысль занимала меня во все время моего пребывания в замке Шатобриан. Я еще не встречал существа, которое более подходило бы вам по своему развитию и душевным свойствам; веселость совмещается в ней с задушевностью, мечтательность – с остроумием; талантливость сказывается во всем, чего коснется ее рука или что произведет на нее хотя бы минутное впечатление; ее ум способен понять самые глубокие мысли, примениться ко всем формам жизни. При этом она хороша, как ангел…
– Этого достаточно, Бюде! Она будет принадлежать мне. Это так же верно, как то, что Луара течет к Бретони.
– Я прокляну час, когда заговорил о ней в вашем присутствии, если вы намерены легкомысленно посягнуть на ее честь.
– Разве у меня не может быть относительно твоей графини серьезных и честных намерений? Не сегодня-завтра я буду вдовцом. Неужели ты думаешь, что папа не даст развода какой-либо женщине по моей просьбе?