Некоторое время назад, когда открылся его «Литературный кабинет», профессор устроил пресс-конференцию, и местные борзописцы тиснули в своих газетенках несколько хвалебных заметок. У профессора сразу же появилось свыше тридцати учеников, плативших ему по десять долларов каждый. Таким образом, гонорар профессора превышал триста долларов в месяц, что позволяло ему сводить концы с концами. Самое приятное в этой деятельности заключалось в том, что она была нисколько не обременительна, что не так уж часто случается в жизни. Профессор, не выходя из своего кабинета, переписывал у других авторов «Правила сочинительства» и, размножив их как свои собственные лекции, рассылал ученикам, потратив всего несколько медяков на марки. Вот и все хлопоты! К сожалению, столь блаженная жизнь не могла продолжаться вечно. Ученики полагали, что за свои десять долларов в месяц они прямо-таки должны прославиться на литературном поприще. Иначе говоря, они жаждали стать знаменитыми писателями или, на худой конец, модными журналистами. Однако очень скоро многих постигло разочарование. Число учеников стало катастрофически сокращаться, и наконец единственным источником дохода остались взносы мелкого предпринимателя из Джуронга; его старший сын с трудом окончил среднюю школу и сейчас учился у профессора, за что отец регулярно платил сто с небольшим долларов в месяц.
Сравнивая нашу жизнь с огромной сетью, а профессора с жалкой трепещущей рыбешкой, можно сказать, что после возвращения из больницы профессор быстро сообразил, что сеть вокруг него затягивается и вырваться из нее нет никакой возможности…
Ослабевший после болезни, он лежал на старом диване, а возле суетилась его пышнотелая супруга. Она старалась втолковать мужу, что срок аренды давно истек и хозяин уже дважды напоминал о плате. К тому же в доме не осталось ни денег, ни зернышка риса.
— Как нет денег? — взорвался профессор, не выдержав скучных жалоб жены. — Неужели, пока я лежал в больнице, они ничего не заплатили?
— У тебя что, хворь совсем память отшибла? — вскинулась жена. — Ведь сегодня только пят-на-дца-тое, и Адань еще не сбыл свой товар.
Ван тяжело вздохнул.
— Придется попросить рис в долг в лавке «Вечное величие». Мы там постоянные покупатели. Попросим еще разок — ничего с ними не случится!
Простое и мудрое предложение мужа мгновенно вызвало гнев пышной дамы. Она всплеснула толстыми короткими ручками.
— Старый верблюд! — заверещала жена. — Только и знаешь валяться на диване и давать дурацкие советы!
Удивительно, до чего супруги не походили друг на друга. Профессор Ван был худ как жердь, а жена напоминала хорошо откормленную свинью. Любая пища, даже самая низкокалорийная, попав в ее чрево, сразу превращалась в жир и сало.