Он был давним и верным другом нашей газеты, одним из первых получил премию «ЛГ» имени Антона Дельвига. И хотя за свою жизнь имел немало наград, премией нашей – тогда ещё даже не общероссийской – гордился. Представители редакции были и на прощании с поэтом, и на отпевании, и на погребении на кладбище в Переделкине.
Наверное, стоит и год спустя сказать, что похороны благодаря вице-спикеру Государственной Думы РФ Л. Швецовой были организованы по высшему разряду – с воинским караулом Кремлёвского полка, телеграмму прислал президент России В.Путин, было немало венков. Народу, правда, собралось немного: близкие друзья, лидер КПРФ Г. Зюганов, родные, воронежцы-земляки. Не было ни В. Ганичева, ни С. Куняева, ни прочих литчиновников. Это при жизни Егора Александровича они его боялись – он правду-матку в глаза говорил.
Плодородным человеком Исаева назвал Александр Твардовский. И это определение удивительно точное. Исаев вошёл в историю нашей литературы как продолжатель традиций Н.А. Некрасова и А.Т. Твардовского – его философско-антифашистские поэмы «Суд памяти» и продолжение «Даль памяти» актуальны и в ХХI веке. Владимир Костров отметил, что он был представителем большого стиля, который включал в себя весь русский язык.
В многочисленных беседах с воронежцем Михаилом Фёдоровым Егор Александрович вспоминает, как рождались эти знаменитые произведения, своих друзей по фронту и институту, рассказывает о фронтовых буднях, поездках на родину, дружбе с земляками, о которых он никогда не забывал. Шестилетнее плотное общение автора с Исаевым тоже оказалось плодотворным – перед нами подробнейший рассказ, как говорится, о времени и о себе, о том, что жизнь, по его словам, лучший учитель. Более 200 страниц занимает фотолетопись.
Главной своей наградой Егор Александрович считал прижизненное присвоение своего имени воронежским библиотекам. Это хорошо, что так назвали, говорил он, значит, читать меня будут и после смерти.
Теги: Михаил Фёдоров , Плодородный человек Егор Исаев
***
Теперь у России два Куликовых поля:
одно - меж Непрядвой и Доном, другое – в Одессе,
на площади, где собираются антифашисты
И снова мы на поле Куликовом.
Не в переносном смысле, а в прямом
Решается в сражении суровом –
Останемся ли Русским Языком?
А что чернеет там, за нашим станом?
Не Русского ли морюшка вода?
Сегодня называется майданом
Проклятая Мамаева орда!
Пускай не генуэзская пехота,
Но всё равно наёмнический сброд –
Неужто же ещё не понял кто-то,
Что лютый враг сегодня у ворот?