Древнеримлянка очень удивилась как положительной реакции публики, так и призу «Серебряный Святой Георгий», сказав со сцены: «Спасибо. Круто. Класс». Вероятно, она ждала упрёков хотя бы в том, что главный герой, запойный юный самодеятельный художник (Александр Горчилин), на крупном плане писает в стакан и выпивает его содержимое, предлагая остаток своей подруге, учительнице русского языка с дредами (Агния Кузнецова), которая извинительно отказывается, чтоб ему больше досталось. Уринотерапия вызвала аплодисменты искушённого зала (надо полагать, тех самых друзей, для которых и снималось всё это), но многие зрители в отвращении стали активно с показа уходить. Или в том, что их секс, снятый в реальном времени, напоминает в контровом свете совокупление дегенеративных дикобразов, которое (опять же друзья) стали комплиментарно фотографировать со вспышками, нарушая закон об авторском праве. Ну, разумеется, «любовь» таких «героев» не имеет никаких шансов, а потому и сочувствий не вызывает. Или в том, что их, с позволения сказать, «живопись», создавать которую надо непременно в невменяемом состоянии, а потом, проснувшись, поглядеть, что получилось, не выдерживает никакой критики и даже смеха. В финале девушка, вернувшаяся в родной дом, пытается что-нибудь стрезву нарисовать, мать спрашивает: « Что ты рисуешь?» – «Что вижу, то и рисую». – «А что ты видишь?» – «Ничего »… Декларация (если она и есть в этом «кино») на тему «Так жить нельзя!» от древнеримлянки никого не «зацепит», её просто не услышат – очень уж изощрённо-дрожащий выстроился видеоряд, надо успеть уследить, а то картинка «соскочит». И глубокая вторичность таких опусов, слизанных с западных примеров для подражания, непонятно кому могла в принципе глаза открыть, сказав «новое слово в кинематографе». Ах да, судя по результату, отборщикам и членам большого международного жюри – прославились...
Но как-то уж слишком красноречиво ММКФ вписался в круг друзей Германики… Это позорище ему зачем? Готовились к приезду иностранных гостей? Предъявить достиженьице? А те проигнорировали – какой облом… В рамках фестиваля Михалков начал готовить платформу для адекватного понимания законодательными органами его доброй инициативы: «В закон необходимо вносить корректировку!» – ведь, например, картины о войне, по его мнению, очень сложно представить себе без мата. Вот как ни напрягаюсь, а всё-таки не получается ввести в «Судьбу человека», «Они сражались за Родину», «Войну и мир» и в уста экранных героев Тихонова, Шукшина, Никулина, Буркова, самого Сергея Бондарчука нецензурную речь. «Но то количество мата, которое сейчас идёт с экранов, это неправильная вещь, и я лично против этого! – сказал журналистам Михалков. – Когда мат становится способом общения, когда он обращён с экрана на зрителя – это эпатаж, это отвратительно», а потом признался, что в будущем ММКФ хочет добиться фестивальных показов таких фильмов, которым по закону прокатные удостоверения никогда не дадут… Да чего ж противоречив наш любимый режиссёр, как творчески не согласуются в его исполнении слова и дела…