— Ливень будет, пойдемте в палатку, — сказал я ему почему-то просительным тоном, словно обращался к ребенку.
Он долго молчал. Так, по крайней мере, мне показалось, потому что я видел, как бежала по полю, приближаясь, серая полоса дождя.
— Тогда у нас палаток не было, — сказал старик.
— Пойдемте, пойдемте!..
Я потянул его за рукав. Он открыл глаза и посмотрел на меня с ужасом.
— Сумасшедший! — крикнул я, подбежав к своей палатке. И не стал ничего рассказывать. Но все поглядывал в щелку на старика, видел, как налетела на него стена дождя, как он только согнулся навстречу ветру, но не сошел с места...
А на другой день я снова увидел его. Он сидел на взгорке при дороге и подкреплялся чем-то домашним. Я пошел к нему с фляжками.
— Чаю? Или чего покрепче?
Он улыбнулся, должно быть, тоже узнал меня:
— Давай покрепче. — И добавил со вздохом: — Они тоже любили, горемыки.
— Кто?
— Ребята мои.
— Дети?
— Почти что так.
— Воевали тут? — догадался я.
— Умирали тут. За Родину! —он с вызовом посмотрел на меня.
— А мы тоже следы ищем. Майор Кузнецов, не слыхали?..
Хотелось верить, что они, защитники этих полей, должны были знать друг друга. Ведь майор Кузнецов не рядовым был — командиром полка. Мне казалось невероятным, чтобы имен командиров полков не знали сражавшиеся здесь бойцы. Я понимал, что в той круговерти лета 1941 года можно было потерять и самых близких. Рассудком понимал, но чувства отказывались верить в такое.
— Герой Советского Союза. Всего семь человек стали героями здесь, в Смоленском оборонительном сражении.
Старик сердито помотал головой.
— Точно знаю, по первоисточникам.
— Нету первоисточников, — сказал он. — В земле лежат первоисточники. Тридцать лет ищу однополчан, мало кого нашел... А героев было не семь. Откуда такая цифра? Только у меня их было восемнадцать. И все герои. И все — Советского Союза.
Со снисходительной усмешкой он посмотрел на меня и отвернулся, недовольно покачивая головой.
— Я понимаю, много было безымянных героев...
— Почему безымянных? Я их всех знаю и по имени и по отечеству (он так и сказал — «по отечеству»). Все тут полегли, на этом поле Бородинском.
— Почему — Бородинском?
— Что Смоленское, что Бородинское — суть одна...
Вот оно — прояснение тайны. Еще прежде, читая про Великую Отечественную войну, я смутно чувствовал, что в самый начальный ее период, именно летом сорок первого, о котором не любят вспоминать охотники до военной романтики, случилось то наиважнейшее, что определило потом всю войну. Недаром же бывшие фашистские генералы в мемуарах именно с летом сорок первого связывают крах своих надежд.