Между ними не осталось никаких отношений, даже плохих. Скоро придется отвечать на безмолвные вопросы Энн. Трудно было не почувствовать ледяной атмосферы в доме. Кроме того, экономка отлично знала, что Дэвид уходит около восьми утра, возвращается за полночь и спит отдельно от жены.
Итак, рано или поздно, Энн не сможет не поинтересоваться, что случилось. А что ей ответить? — устало размышляла Сара. Рассказать, что муж застал ее на полу, полуголой, с Марком Локвудом и теперь считает, что она носит чужого ребенка?
Именно мысль о малыше в конце концов пробудила в Саре желание жить. Она надеялась создать нормальную семью, со временем добившись от мужа взаимности. Но эта надежда умерла, и глупо было бы попытаться оживить ее.
Ни один ребенок не сможет нормально развиваться в доме, где родители редко встречаются, едва обмениваясь парой слов в неделю. Значит, им придется разъехаться или развестись. Если Дэвид будет возражать, то она уедет сама. И скоро.
Сара решила сообщить об этом мужу.
Дэвид запаздывал к ужину, и она забеспокоилась. До сих пор он еще не провел ни одной ночи вдали от дома.
В этот момент послышался звук открывающейся входной двери и шаги мужа.
Еще вчера она встретила бы его с усталым равнодушием. Но теперь мысли о ребенке словно разбудили все ее чувства. Перед глазами снова возник молчаливый, недоверчивый, суровый… и очень любимый образ. Несмотря ни на что, ее любовь выжила.
С трудом передвигая вдруг ослабевшие ноги, Сара вышла в холл и устало сказала:
— Я должна поговорить с тобой.
— Сейчас?
Холл был плохо освещен, но она могла видеть, как изменился Дэвид: у глаз и рта появились морщинки, подбородок украшала небритая щетина.
— Боюсь, что так. Дело срочное.
С тяжелым сердцем Сара вернулась в гостиную. Она уже начинала жалеть, что настояла на разговоре. Лучше бы Дэвид пошел прямо наверх. Он очень устал и, наверное, мечтает только том, чтобы поскорее добраться до кровати.
И вдруг она впервые задумалась, как он проводит вечера, где и с кем. Лучше бы она этого не делала. Болезненное воображение тут же угодливо выстроило перед ней череду ярких образов, и она сама испугалась внезапного приступа ревности.
— Ну? — спросил Дэвид без всякого энтузиазма, и Сара опять ощутила, что абсолютно не интересна ему. Он плеснул себе бренди в стакан и залпом выпил.
— Ты стал много пить! Тебе это нужно? — невольно вырвалось у нее.
Дэвид недовольно приподнял бровь и снова наполнил стакан:
— А ты знаешь, что мне нужно?
— Нет! Больше не знаю! Но я знаю вот что… — Сара тяжело перевела дыхание, пытаясь овладеть собой. Дэвида не интересовали ее эмоции, и разумнее всего было сохранять спокойствие. — Так больше не может продолжаться, — проговорила она ледяным тоном. — Наш брак не имеет никакого смысла. Ты редко бываешь дома и никак не объясняешь свое отсутствие. Все время молчишь… В такой атмосфере нельзя растить ребенка. — Она без сил опустилась в кресло, бледная, с огромными, окруженными синевой глазами.