– Я не… но это же плагиат наглый, это… – сбился я, задним умом прекрасно понимая, что слышать песенку из популярного советского мультфильма царевна Марьяна никак не могла, хоть в суд на неё подавай! Можно, конечно, предположить, что автор текста каким-то образом ознакомился с чудом уцелевшей запиской сестры царя Гороха и на основе её написал свой стишок. Но это даже мне казалось чрезмерно притянутым за уши, потому что так не бывает…
– Да ну и тьфу на них и на их авторские права тоже, – устало поморщился я. – Если Митьке верить, так у них сам Вильям Шекспир всю сельскую драматургию сплагиатил. Давайте ближе к делу: где предполагаете искать царскую родственницу?
– Думаю, далеко от Лукошкина она не побежит, – почесав бородавку на подбородке, покосилась на меня наша глава экспертного отдела. – А давай-ка про то мы письмецо её спросим?
– Будем пытать записку, как те капли крови телохранителей немецкого посла или сдохнувшее яблоко? – уточнил я, чувствуя, что начало предложения какое-то… двусмысленное…
– Зачем же сразу пытать-то, мы её вежливо допросим, по протоколу.
– Ну что ж, флаг вам в руки, а кто будет допрашивать беса и дьяка?
– Какого беса? Какого дьяка? Ты о чем, соколик, может, я чего не расслышала…
Я опомнился, извинился и обстоятельно рассказал ей всё, что тут произошло. Не скрывая деталей, призвав в свидетели надутого кота и не умаляя своей роли в задержании двух подозрительных правонарушителей. Яга только охала и крестилась в зависимости от линии сюжета, но потом быстренько взяла себя в руки…
– Бесюгана рогатого ты бы уж на себя взял, Никитушка. А дьяка Фильку отпусти восвояси, не будем же мы на всё Лукошкино признаваться, что к нам в отделение любой через забор влезть может. Пущай его стрельцы за ворота проводят, да и по загривку для острастки. А то покуда он в одном порубе с нечистой силой сидит, так мало ли чего плохого поднабраться сможет…
Кстати да, об этом я совсем не подумал. Устав внутренней службы запрещает содержание матёрых уголовников с мелкой хулиганствующей шушерой. Вопрос, кого из этих двоих считать большим преступником. Я бы поставил на дьяка – сколько крови он у нас выпил, поверьте, ни один бес и рядом не стоял. Но это всё эмоции, поступать придётся по совести…
– Ладно, пойду спасу из когтей нечистой силы этого тощего троцкиста в засаленной скуфейке. А вот насчёт весомых улик…
– Батюшка сыскной воевода, – в двери сунулись озадаченные стрельцы, – пожалте к порубу, Христа ради! Там пленный бес дюже сильно орёт, умоляет избавить его от скандального соседства…