Дернула его в сторону, сбивая с шага, выводя из равновесия. Привычным движением освободилась от захвата, перехватила мужчину за кисть, шаг назад и вправо, одновременно выкрутив его руку в противоположную сторону. Учитель любил айкидо, заставляя нас из года в год отрабатывать простые, но действенные приемы. Рыжеволосый хрюкнул от удивления и отправился в полет, тяжело упал, приложившись головой о мостовую. Оружие громко звякнуло об камень.
Я держала его руку на болевом захвате. Дернется - сломаю! Жаль, не дернулся… Правой рукой выхватила кинжал, приставила к его горлу. ‘Ты сдохнешь! - прошипела в суженные от ненависти глаза. - Но не сегодня!’
Огляделась. Наша живописная композиция - ‘женщина сверху’ - уже привлекала внимание. Несколько мужчин замерли неподалеку, похоже, размышляя, вмешаться или нет. Я сунула лезвие кинжала в длинный рукав, сжала рукоять в ладони и рванулась вперед. Рыжебородый дернулся вслед, схватил за подол платья… Оно жалобно треснуло где-то в районе талии, но я выскользнула.
Я бежала не оглядываясь. Раз-два - вдох; три-четыре - выдох… Первое время путалась в подоле, затем перестала обращать на него внимание. Бежала, не зная, насколько хватит сил и когда остановит грубая рука. Первое время слышала топот за спиной. Несколько мужчин попытались меня поймать, но я увернулась от расставленных рук - и все потому, что была в своей стихии! Дыхание и мышцы быстро вошли в привычный ритм. Слабость, озноб и боль от обгоревшей кожи, которую касалась грубая материя, отступили. Лихорадочный дурман, вольготно расположившийся в голове, затаился где-то глубоко, чтобы вернуться за мной позднее.
Я бежала, словно вновь оказалась в спортивном зале недалеко от дома, где каждый день привычным движением набирала на тренажере ‘5 км’ и запускала черную ленту дорожки. И по ней убегала прочь от тоски по прежней жизни, в которой все понятно и знакомо, где еще живы родители, а по вечерам ждет Учитель и ребята в маленьком зале с зеркальной стеной. И где Марек только мой…
Я бежала, чтобы прогнать ноющую боль в мышцах, привыкших к запредельным нагрузкам. Бежала, потому что терялась в столичной суете, где должна была быть счастлива, но не смогла… После кросса шла тягать железо, затем - к большой кожаной груше в углу зала. Десять подходов: кулаки, локти, ‘лапа тигра’ - удар раскрытой кистью… Затем - ноги. На меня пялились первое время, пока не привыкли. Нас, маньяков, кто ходил в тренажерный зал с шести до семи утра, не так уж и много.
Я продолжала бег, хотя давно не слышала топота ног позади. Каменная мостовая сменилась вытоптанными земляными улицами, покрытыми светло-серой пылью. Дома становились меньше, беднее, криво лепились друг к другу. Лишь некоторые гордо отгораживались от соседей небольшими палисадниками. Затем пошли ремесленные кварталы. Мимо мелькали пекарни, кузницы, горшочные мастерские… Свернула к мутной мелкой речке и долго бежала по грязному песчаному берегу. Перепрыгивала через сточные канавы, вдыхая зловонные миазмы полуразложившегося городского мусора и отходов. Повернула обратно в город, заметив невдалеке мост с вооруженной охраной. Я все бежала и бежала, потому что боялась остановиться и упасть. Боялась, что тогда незнакомый город с непривычными запахами, зловоньем сточных канав, покосившимися изгородями глиняных кособоких домов, роскошными виллами римского типа - этот город чужого мира проглотит меня. Я растворюсь в нем и больше не смогу себя найти. Но силы заканчивались, разноцветная мгла застилала глаза.