Ну что же, теперь, наконец, к делу. Опоссум долго размышлял над тем, где исполнить Берковича и куда укрыть тело. Привычка тщательно изучать место будущей операции — важнейшая составляющая оперативного профессионализма. Позапрошлую ночь Опоссум провел на летном поле и знал, что с наступлением темноты внешне безлюдный разоренный аэродром живет своей, достаточно напряженной жизнью. В капониры, где Советы прятали от взрывов бомб и снарядов свои самолеты, несколько раз за ночь ныряют машины, в которых сидят парочки, ищущие уединения. В цех подпольных бутлегеров возят спирт, а обратно — поддельную текилу и виски. По всей территории шныряют, как их здесь называют, «сталкеры» — охотники за ценным металлом и брошенным оборудованием. Русинский аэродром побогаче любой «зоны» будет, для многих — настоящий Клондайк…
Делая вид, что слушает монотонные, как мормонская проповедь, вопросы своего спутника, Опоссум внимательно огляделся по сторонам, кожей впитывая малейшее шевеление. Тихо. Можно работать. Решение положить мальчишку в яму, на дне которой спрятана бомба, было лишь на первый взгляд непродуманным. Если верить предварительным данным — длина контейнера около тридцати футов, так что места внизу будет достаточно. Тело не придется никуда относить, что резко уменьшает шансы на случайных свидетелей. Ну и в крайнем случае, если его найдут, то никому не придет в голову копать глубже, что на несколько дней станет дополнительным обеспечением безопасности…
Привычное ощущение оперативной кобуры под мышкой настраивало на рабочий лад. Главное, не забыть обыскать. Потом. У подобных идиотов всегда что-то вываливается из карманов. То расческа, то бумажник. А то и документы, удостоверяющие личность мелкого вонючего квартерона.
Странное дело, подумал Опоссум. Всего на четверть ниггер, а воняет, как от стаи нигерийцев. Или тут еще добавляется еврейская составляющая? В Питтсбурге, где он вырос, русские эмигранты добрососедски уживались с англосаксами, при этом, все они дружно ненавидели негров, латиносов и евреев…
Луна вышла из-за тучи и осветила поляну неживым, будто украденным у солнца, светом. У Опоссума была давняя привычка перед самым началом операции рассуждать на отвлеченные темы, это помогало резко сконцентрироваться в нужный момент. Как можно любить ночь и ненавидеть Луну? Но ворованный свет полезен — не надо пользоваться фонарем. Хоть тяжелый, надежный «Магалайт» и лежит в рюкзаке, лучше обойтись без него…
* * *
Я, конечно, не старший лейтенант Таманцев по прозвищу Скорохват, описанный Богомоловым. И наказывать за то, что не взял живыми диверсантов, меня не будут. Но смерть одного из этих в мои планы не входит. Если среди товарищей согласья нет, то один про другого может много интересного рассказать. А такого внимательного и благодарного слушателя, как я, им еще поискать.