Мужчина наблюдал за ней. Она, еще раз взглянув на последнюю цифру, протянула через стол ему счет:
— Подпишите и вы.
— Что это?
— Счет.
— За что?
— За обед.
— За этот? — мужчина кивнул на уже убранный стол.
— А то какой же?
— Я должен платить?
— Мы.
— Как это понять?
— Обед я взяла в кредит за счет нашей мастерской.
Мужчина молча взял счет, ручку, медленно подписал и подал разносчику. Тот положил его в карман форменной куртки и удалился. Он уже понял — чаевых здесь не будет.
Спокойствие мужчины было напряженным.
Женщина складывала скатерть, аккуратно распрямляя края.
Стэфани встала и решила быстро раскланяться, но мужчина остановил ее вопросом:
— Чья это мастерская?
— Хотите точность?
— Да.
— Наша.
— Так. Ясно, — он потрогал заскорузлым пальцем нос.
— Есть еще вопросы?
— Конечно.
— Давайте.
— У нас уже есть счет в банке?
— Нет.
— Есть кредит?
— Нет.
— А как же с машиной, праздничной трапезой?
— Я сказала: работайте, как работали и еще лучше, а финансовыми вопросами я займусь сама.
— А мы…
— Работайте! До свидания.
Стэфани удалилась так быстро, будто не ушла, а растаяла, как дым.
— Может я сейчас проснусь? — сам себе сказал мужчина.
— Нет, Джек, давай работать.
Стэфани стояла на крыльце гостиницы «Свинья и дудка» и рассматривала здание с вниманием искушенного покупателя. Она уже обдумала, что и как можно с ней сделать, но еще решала в уме некоторые вопросы. Обошла здание со всех сторон. Всюду неухоженность и мерзость запустения. Природные условия: река, запущенный сад, запущенное побережье — требовали вложения денег и разумного управления. Она еще раз посмотрела на вывеску и решительно вошла в помещение.
Ничего не изменилось в кофейне с того дня, когда она спустила с лестницы в этой гостинице Эндрюса Блэкфорда. Изменилась она гама, и хозяин, который появился из внутренней двери, естественно, не узнал ее.
— Чего изволите, мадам? — вежливо спросил он.
— Я ищу работу.
— У нас работы нет.
— А я думаю, что есть.
— Мало ли что вы думаете, — старик стал нервничать.
— Хорошо. Я хочу выпить чашечку кофе.
— Это можно, — вежливо сказал он и удалился.
Кофе Стэфани, спустя минут двадцать, принесла седая старушка. Платье на ней было покроя тридцатилетней давности и пахло тленом и плохим мылом.
— Ваш кофей, мадам, — сказала она и поставила на стол немного выщербленную чашку.
— Благодарю вас.
— Не стоит, сказала старушка и стала удаляться, как-то боком проходя между столами.
Когда старушка уже почти дошла до двери, она услышала у себя за спиной звон разбитой чашки.
Она с испугом повернулась, не смея сдвинуться с места.