Мухаммед тем временем был уже в пределах Гургая-Иргиза. И вот здесь он находит «случайно», как говорилось выше, разгромленный стан меркитов и допрашивает пленного. Монголы тем временем не уходят, а маячат где-то поблизости, буквально дефилируя, дразня своим присутствием. Хорезмшах, как бык на красную тряпку, кинулся на них. Суммируя все случайности, можно предположить, что Субэдэй просто выманил Мухаммеда и спровоцировал его на битву, подкинув ему разгромленный стан меркитов, как подкидывал меркитам год назад детскую утварь сотник Алчу. Субэдэй использовал всю свою природную хитрость и смекалку охотника, чтобы разведкой боем понять, на что способны воины Хорезма. А главное, с точки зрения дипломатии все было безукоризненно — не монголы напали первыми. В дальнейшей игре Чингисхана это служило большим плюсом и возможностью завязать с Мухаммедом дипломатическую дуэль.
Итак, «пустившись в погоню, войска хорезмшаха вскоре настигли монголов» [36, с. 134]. Царевич Джучи, как старший по своему статусу, послал переговорщиков в стан преследователей, одновременно выстраивая тумены для сражения. Против 60 тысяч хорезмийцев под командованием монгольских полководцев было 20–25 тысяч собственных войск. Важно отметить, что, по оценке З. М. Буниятова, «армия хорезмшаха была хорошо обучена, вооружена разнообразным оружием, ее полководцы не раз проявляли храбрость и опыт в боевых действиях… тюрки составляли основную и главную ударную силу» [36, с. 88].
Субэдэй пошел на нехарактерный для него как военачальника шаг — вступи ть в бой с силами, превосходящими монгольскую армию более чем в два раза, конечно же, по указанию сверху. В той обстановке оторванности от главных сил орды, находясь у ворот самой могущественной из мусульманских империй, важно отметить тот факт, что Субэдэй начал это сражение не с отступления и заманивания врага в ловушку, а произвел столкновение с противником «лоб в лоб». Для того чтобы решиться на сражение с явно неопределенным окончанием, нужно иметь определенные качества, и, как признает главный «недоброжелатель» Субэдэя В. А. Чивилихин, «он (Субэдэй. — В. 3.) обладал, конечно же, и личным мужеством… и закаленной сильной волей, а также благоприобретенной верноподданнической психологией» [11, с. 87]. Да, он верно служил Чингисхану и чингисидам, и битва на Иргизе лишний раз подтвердила это, так как многие источники связывают то сражение с именем Джучи, упоминая Субэдэя лишь как победителя меркитов. Но отдадим должное и Джучи, и Тохучару — в тот день вместе с Субэдэем им пришлось кровавить клинки своих мечей в мясорубке, названной романистом В. Яном «битва при реке Иргизе» [37, с. 84].