В книге было полно сложных высказываний о клетках Генриетты, наподобие: «…с их атипичной гистологией может быть связано необычно злокачественное поведение карциномы», или что-то вроде «корреляции специфичности данной опухоли».
Чтение журналов отнимало у Деборы массу времени, ведь ей приходилось часто останавливаться и искать в словаре незнакомые слова. Теперь же она сидела в клинике в обнимку с книгой МакКьюсика и даже не пыталась ее читать. Она могла думать только о том, что никогда прежде не видела фотографии своей матери. «Как так получилось, что ее жизнь закончилась в больнице? — спрашивала себя Дебора. — И откуда у него эта фотография?» Дэй клялся, что никогда не давал фотографию МакКьюсику или кому-либо из лечащих врачей Генриетты. Братья Деборы клялись, что тоже не делали ничего подобного. Единственное, что приходило в голову Дэю, что, возможно, Говард Джонс попросил у Генриетты фотографию, а потом приклеил ее в медицинскую карту. Однако насколько Дэй помнил, никто никогда не спрашивал разрешения на публикацию этой фотографии.
Я беседовала с МакКьюсиком за несколько лет до его смерти в 2008 году. Ему было уже семьдесят девять, однако он по-прежнему проводил исследования и обучал молодых ученых. Он не помнил, откуда взял эту фотографию, однако полагал, что семья Генриетты, должно быть, дала ее Говарду Джонсу, либо другому врачу из больницы Хопкинса. Хотя МакКьюсик и помнил об исследовании, которое он проводил над семьей Лакс, он не припоминал, чтобы встречался с Деборой или давал ей свою книгу, и утверждал, что никогда сам непосредственно не контактировал с семьей. Этим занималась Сю.
В личной беседе Сьюзен Сю — теперь уже директор отделения медицинской генетики американского Красного Креста — рассказала мне, что работа с клетками HeLa вместе с МакКьюсиком была самым важным этапом ее карьеры. «Я очень горжусь этим, — поведала она мне. — Возможно, я сниму ксерокопию с этой бумаги и расскажу своим детям, как это важно». Однако она была шокирована, когда я пояснила, что Лаксы считали, что она проверяла их на рак и что они расстроены тем, что ученые используют их клетки без их ведома.
«Мне так неловко, — произнесла она. — Люди должны были им рассказать. Знаете, мы в то время даже не думали, что они не понимают».
Еще она попросила меня кое-что передать семье Лакс от ее имени при следующей с ними беседе: «Просто скажите, что я действительно им благодарна. Они должны гордиться своей матерью или женой. Я думаю, что они сердятся потому, что, вероятно, не понимают, насколько известными стали ее клетки по всему миру. То, что случилось, прискорбно, но они все равно должны гордиться. Их мать никогда не умрет, пока существует медицинская наука, она навсегда останется знаменитостью».