До сих пор никто в точности не знает, как на самом деле называется этот поселок или как следует произносить его название. Иногда встречается вариант во множественном числе — Станции Тернер, иногда в притяжательном падеже — Станция Тернера, но чаще всего употребляется единственное число — Станция Тернер. Первоначально поселок был назван Гуд Лак («Удача»), но это название так никогда и не прижилось.
В 1940-х годах, когда Генриетта приехала сюда, поселок переживал бум. Однако окончание Второй мировой войны привело к сокращениям на заводе Sparrows Point. Компания Baltimore Gas and Electric снесла три сотни жилых домов, чтобы очистить место для строительства новой электростанции, оставив без крова более 1300 человек, главным образом черных. Все больше земли отводилось под промышленное использование, что означало снос все новых и новых домов. Люди поспешно переселялись в Восточный Балтимор или уезжали обратно в сельскую местность; в результате к концу 1950-х годов население Станции Тернер сократилось вполовину. Когда я туда приехала, жителей осталось всего около тысячи, и их число неуклонно уменьшалось, поскольку здесь было мало работы.
Во времена Генриетты в этом поселке двери в домах никогда не запирались. Теперь же на поле, где когда-то играли ее дети, строили жилой комплекс, окруженный кирпично-бетонной стеной безопасности протяженностью 13 тысяч футов [3692,4 м]. Закрылись магазины, ночные клубы, кафе и школы, а торговля наркотиками, бандитизм и насилие все нарастали. Однако на Станции Тернер все еще было более десяти церквей.
В газетной статье, где я нашла адрес Генриетты, упоминалось о здешней женщине — Кортни Спид, владелице бакалейного магазина и основательнице фонда для строительства музея Генриетты Лакс. Однако когда я добралась до участка, где должен был быть магазин Спид, то увидела серый, в пятнах ржавчины жилой фургон. Его разбитые окна были затянуты проволокой. Маленькая деревянная лестница вела в открытую дверь с тремя нарисованными на ней крестами. На вывеске при входе была нарисована одна-единственная красная роза и надпись: «БЕЗ ОТКРОВЕНИЯ СВЫШЕ НАРОД НЕОБУЗДАН, А СОБЛЮДАЮЩИЙ ЗАКОН — БЛАЖЕН Притчи 29:18». Шестеро мужчин сидели на ступеньках и смеялись. Самый старший, лет тридцати, был в красных слаксах, красных подтяжках, черной рубашке и шоферской кепке; на другом была просторная красно-белая лыжная куртка. Вокруг них столпились молодые парни всех оттенков шоколадного цвета в мешковатых штанах. Двое мужчин в красном смолкли, посмотрели, как я медленно проехала мимо них, и продолжили смеяться.