– Хорошо, Тиккирей. Я все понял.
Из квартиры я почти убежал. У меня было еще время, но я выскочил за дверь и остановился на площадке, кусая губы. Как обидно! Как плохо!
– Тиккирей…
Я повернулся, посмотрел на Надежду. Она медсестра и живет в соседней квартире. Вот мы и договорились, что она будет присматривать за Лионом. Наверное, у нее дверной глазок был запрограммирован на мое появление.
– Здравствуйте, – сказал я. Надежда не очень старая, ей лет тридцать. У нее всегда очень строгий вид и грубый прокуренный голос, но она хороший человек… только почему-то я вечно перед ней теряюсь.
– Я заходила, покормила Лиона.
– Я понял…
Надежда шагнула ко мне, заглянула в глаза:
– Что стряслось, Тиккирей?
– Я… я подумал, что он сам поел…
Она вздохнула. Достала сигарету, щелкнула зажигалкой. И сказала почти виновато:
– Господи, у меня и мысли не было…
– С ним все равно все будет хорошо, – упрямо сказал я.
– Да, Тиккирей. – Надежда затянулась, посмотрела на меня. – Но может быть, лучше отправить Лиона на лечение в государственный госпиталь? Они ведь согласны принять его бесплатно, и там хорошие специалисты, ты поверь!
– Верю. Но ему лучше со мной.
– Тебя пугает шоковая терапия?
Я кивнул. Она меня действительно пугала. Я был назначен официальным опекуном Лиона, и поэтому мне подробно объяснили, что будут делать с моим другом.
– Порой это выглядит жестоко, – согласилась Надежда. – И все эти тесты на голодание, и болевые раздражители… но ты пойми, Тиккирей, в госпитале большой опыт по реабилитации бывших расчетных модулей. Твой друг выиграет год или два полноценной жизни. Пусть даже ценой некоторых неприятных процедур.
– Он будет сидеть голодный, а перед ним будет стоять еда, – пробормотал я. – Так ведь? И только когда Лион начнет сознание от голода терять, ему прикажут поесть!
– Не прикажут. А покормят принудительно. Но от него будут добиваться принятия самостоятельных решений, и он начнет их принимать.
– Да, и кресло будет бить его током, и еще он будет спать под грохот и вой сирен, и еще… – Я замолчал, потому что даже перечислять было противно.
Надежда затушила сигарету прямо о стену – противопожарная краска взвизгнула и пошла пеной, мгновенно погасившей огонек. Вот отчего у нас все стены в лопнувших пузырьках! А старший по подъезду с таким подозрением на меня поглядывал, спрашивая про них!
– Тиккирей, как медицинский работник, я с тобой не согласна, – сказала она. – Но ты умница. И хороший друг. Вот подрастет Леночка, обязательно постараюсь тебя на ней женить.
Я глупо ухмыльнулся. Леночке, дочке Надежды, лет пять всего, я и не знаю, куда деваться от ее поцелуев и обнимашек. Она сразу объявила меня своим старшим братом, за которого после школы выйдет замуж. Лучше бы на Лиона запала, ему-то все равно!