– Дядя Боб, я его убила. – Я закрыла лицо рукой, чтобы дядя Боб не видел, какая я жалкая.
– Чарли, – отозвался он, и его голос звучал незаслуженно мягко, – в этом нет твоей вины.
– Еще как есть. Одна я и виновата. Может быть, папа был прав, и мне нужно было стать сантехником.
– Твой папа хотел, чтобы ты стала сантехником?
– Нет, – ответила я, успев вдохнуть между рыданиями, – он хотел, чтобы я бросила свое дело.
– Знаю. Но, вообще-то, он сам тебя в это втянул, так что мне сложно с ним согласиться. – В голос Диби просочились жесткие нотки, и я заморгала сквозь слезы, чтобы он не расплывался у меня перед глазами.
– Я не хочу, чтобы ты на него злился.
Он улыбнулся:
– Я и не злюсь, милая. Однако он втравливает тебя во все это, ты помогаешь ему раскрывать дело за делом, а когда приходит пора повесить значок на стену, он вдруг решает, что для тебя это слишком опасно? И вот я думаю, не потому ли он ушел на пенсию.
Я икнула от слез.
– Ты о чем?
– Он ушел на пенсию раньше, чем все ожидали. Думаю, он пожалел, что так тебя использовал. Но в чем бы ни было дело, я с ним поговорю. Не волнуйся об этом.
Чуть позже пришел доктор и спорил с нами добрых полчаса, но мы с дядей Бобом победили. Меня отпустили на свой страх и риск.
– Куда это ты собралась?
Я глянула на вошедшего папу. Дядя Боб помогал мне обуть шлепанцы, а Куки вытаскивала из шкафа халат.
– Привет, пап. Мне уже разрешили подниматься и ходить. Спятили, наверно. Явно понятия не имеют, как я опасна для общества. – Уже посреди этого словесного излияния я заметила, что папа выглядит расстроенным. – Что случилось? – спросила я, глядя, как он хмурится на меня и Диби.
Дядя Боб выпрямился.
– Лиланд, она хочет домой.
– Ты постоянно ее поощряешь, и что мы имеем? Один человек погиб, а она в больнице, после того как ее чуть не запытали до смерти. Опять.
– Сейчас не время это обсуждать.
– Как раз сейчас самое время. Она никого не слушает, даже собственного врача. – От гнева папина аура потрескивала. – Вот, – сказал он, жестом показывая на оборудование вокруг койки, а я сидела на краю, борясь с пульсирующей в ноге и руке болью, – вот о чем я говорю.
Спорить с ним у меня не было сил. Боль высасывала из меня энергию быстрее, чем организм ее накапливал. Пришла Джемма с огромными от беспокойства глазами. Стало ясно: одним папиным гневом мы точно не обойдемся.
– Я пыталась его отговорить, Чарли.
– А зачем? – Он повернулся к ней, сердито стиснув челюсти. Никогда я таким папу не видела. Он всегда был само спокойствие. – Чтобы каждую неделю она попадала в больницу? Этого ты хочешь для нее?