Принципы эти были не только известны командованию Красной Армии, но и зафиксированы в боевых уставах. В самых категорических выражениях: «Взаимодействие родов войск является основным условием успеха в бою… Только в совместном применении и объединенном усилии все рода войск обеспечивают достижение победы… Никакие действия войск на поле боя невозможны без поддержки артиллерии и недопустимы без нее… Применение танков должно быть массированным… Атака танками переднего края должна быть во всех случаях обеспечена артиллерийской поддержкой и не допускается без нее…»
Более того, если немецкое командование и в теории, и на практике предполагало возможным использование танковых соединений в самом начале операции, в первом эшелоне, для прорыва оборонительной полосы противника, то советская военная школа была в этом аспекте куда более осмотрительной. «Танковые соединения для самостоятельных действий используются совместно с конницей, моторизованной пехотой и авиацией для развития прорыва через взломанную брешь обороны противника (выделено мной. — М.С. ) и являются большей частью средством высшего командования для достижения решающего результата наступления» (ПУ-39, п. 264). В ходе известного декабрьского (1940 г.) Совещания высшего командного состава Красной Армии эта тема — ввод танковых соединений в прорыв, предварительно пробитый пехотой и артиллерией — стала предметом самого пристального рассмотрения. Примечательно, что выступавший с основным докладом на эту тему генерал армии Павлов (танкист, участник войны в Испании, затем начальник ГАБТУ КА) охарактеризовал немецкий вклад в теорию «глубокой операции» так: «Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили».
Теория — это хорошо, но даже самый высокообразованный архитектор не построит дом без кирпичей и строителей. Были ли у командования танковых войск Красной Армии «кирпичики», которые можно было применять массированно? Было ли с чем организовывать взаимодействие? Ответ на эти вопросы будет еще короче и проще. Про артиллерию было уже сказано выше: отдельных артполков в Красной Армии было в полтора раза больше, чем у немцев — отдельных дивизионов. Что же касается количества танков, то по этому показателю сталинская империя была впереди планеты всей.
По состоянию на 1 января 1934 г. советский танковый парк составлял 7574 машины (да, в эту цифру включены и пулеметные танкетки, но немцы на тот момент упражнялись с картонными макетами). Три года спустя, 1 января 1937 г., в Красной Армии числилось уже 17 280 танков — больше, чем во всех странах Европы вместе взятых. 1 января 1939 г. на воо-ружении Красной Армии было (уже не считая легкобронированную пулеметную мелочь) 11 600 танков, вооруженных 45-мм пушкой или огнеметом (Т-26, БТ-5, БТ-7) и порядка 550 танков, вооруженных 76-мм пушкой (т. н. «артиллерийские» БТ-7А и тяжелые многобашенные Т-28 и Т-35).