– …а также семьсот шестнадцатой и семьсот восемнадцатой? – продолжил за него полковник.
– Верно… – чуть улыбнулся адмирал – он любил такие небольшие демонстрации профессионализма подчиненных. – Все из группы армий «Центр». Но не это в данный момент важно! – Сделав паузу, он прочитал, выделяя каждое слово: – «…обратить внимание на возможность нахождения диверсионно-террористических групп противника, маскирующихся под подразделения наших войск. Есть основания полагать, что в их составе есть люди, в совершенстве владеющие немецким языком, или даже преступники из числа предателей немецкого народа…» Каково, а?
– Вильгельм, что-то у наших коллег концы с концами не сходятся… – Пикенброк повернулся к Остеру, словно ища у того поддержки своим словам. – В существование таких групп я, может, и поверю, но вот служебные жетоны и, главное, такой точный выход на кортеж рейхсфюрера подсказывают мне, что речь вряд ли идет о русских… Похоже, тебе, Пики, придется еще не один раз навестить своего «знакомца». Ну а я, пожалуй, поучаствую в квартете…
Взгляд со стороны. Бродяга
Бодренько гансы подсуетились! Хотя о чем это я? Как раз в это время они и начинали… точнее, начинают оттачивать свою систему, накрывшую невидимым колпаком всю Европу. А мы, так сказать, подопытные мышки и дрессировщики в одном флаконе.
Ребята крайне удачно погулять вышли. И теперь мы можем с ними сыграть в настоящую игру! Сценка «Лох и каталы», если честно. А хрен ли? Магнитофоны сейчас – чуть ли не один из главных козырей немецких контриков, и представить, что подобная аппаратура будет у безвестных диверсов в лесу, Мюллер не сможет, даже потребив качественную голландскую «травку».
Емкости тотеновского телефона в режиме записи хватит часов на двадцать, так что запротоколируем все, проанализируем спокойненько, а там и пошалим. Точнее, уже анализируем, поскольку немцы для оперативности не особо шифрованием заморачиваются, резонно посчитав, что при нынешних темпах наступления наши тыловые переговоры будут волновать далеко не в первую очередь, а шпарят в телефонном режиме, не забывая, впрочем, использовать коды. Кстати, пару дней назад Алик наконец-то раскололся – детство он, оказывается, провел в братской ГДР. С пяти лет там тусовался вместе с папой-капитаном. Так что акцент к нему прилип – не отдерешь. Верхнесаксонский. Что это значит, я конкретно не копенгаген, но, судя по реакции немчуры на его болтовню, – все в полном порядке. Как-то раз один из пленных даже истерику закатил: мол, лучше буду с клятыми комиссарами разговаривать, чем с гадом, предавшим немецкую кровь! Пришлось Тошку за переводчика сажать.