Она давно не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной, как в эти дни. Матери был предписан постельный режим и уход на месяц-другой — достаточный срок, чтобы Кристи могла хорошенько обдумать, что она хочет от этой жизни. При желании можно пойти работать в адвокатскую контору отца — его тридцатилетняя секретарша вот-вот должна была уйти в декрет.
Кристи знала, что приняла правильное, более того — единственно возможное решение. Если бы она осталась в Лондоне, Дэвид мог уговорить ее поехать с ним в Голливуд, но это означало бы, что она согласна вступить с ним в связь. А потому Кристи безжалостно обрубила все связи с Лондоном, оставив обжитую квартиру и нескольких подруг. Грустно было признать, что за восемь лет столичной жизни она обрела так мало друзей, но ей всегда были присущи замкнутость и скрытность, особенно после катастрофы, пережитой в год собственного семнадцатилетия.
Скрипнув зубами при этом воспоминании, Кристи открыла боковую дверь и прошла на теплую кухню.
Дом родителей располагался в десяти милях от города, в самом конце узкой дороги, обрамленной с обеих сторон живой изгородью. Марсдены въехали в него сразу после свадьбы, когда отец купил долю в адвокатском деле. Теперь, когда бывшие партнеры либо умерли, либо ушли на пенсию, Пол руководил конторой один, передав ряд вопросов молодому клерку-стажеру.
Солидный каменный дом Марсденов надежно защищал их от суровых зим, обычных для этих мест. Кристи очень хорошо помнила, как в детстве брела через глубокий снег к автобусной остановке и вместе с другими детьми ехала в школу на другой конец Сетондейла. Это были славные дни. Жизнь тогда казалась простой и понятной, и она чувствовала себя счастливой даже тогда, когда дети изводили ее, обзывая за рыжий цвет волос «морковкой».
Что было, то прошло! — философски заключила Кристи, раскладывая еду по тарелкам. Она уже успела побывать наверху, в спальне у матери, и накормить ее легкой диетической пищей.
— Мне звонили из хирургического отделения и сказали, что днем к маме зайдет врач. Если не ошибаюсь, это должен быть доктор Браун? — рассеянно спросила она, усаживаясь за стол.
— Нет, — сказал отец и поднял на нее глаза. — Разве мать не говорила тебе? Браун ушел на пенсию перед самым Рождеством, и теперь фельдшерским пунктом заведует Доминик Сэвидж.
Кристи поперхнулась и чуть не уронила вилку на стол.
— Доминик? Я думала, он в Америке.
— Он действительно был там, но решил вернуться. По-моему, очень правильный и мудрый шаг. Его дед был единственным врачом на всю округу, с него, собственно говоря, и началось здравоохранение в Сетондейле. Отец Сэвиджа тоже был врачом, так что…