— А что поговаривают о войне в Зоне Ориона?
— О ней никто даже не упомянул.
— Как ты думаешь, правильно ли мы позиционируем войну в наших уравнениях? — У Юго был настоящий дар — он очень часто без малейших намеков угадывал то, что больше всего беспокоило Гэри Селдона.
— Нет. В истории войне уделяется слишком много внимания. Безусловно, война нередко выступает на первый план — и это не удивительно, ведь никто не станет читать прекрасные стихи, когда рядом гремят выстрелы. Но дело в том, что выстрелы в войне — далеко не главное. Проходит время, и война начинает вплотную затрагивать интересы тех, кто обычно обеспечивает нормальную жизнь. Рабочие, инженеры, мелкие торговцы не получают от войны никакой прибыли. Так, но почему же тогда войны разгораются и поныне, невзирая на противодействие всей экономической машины Империи?
— Войны — это мелочь. Но мы с тобой упускаем что-то крайне важное — я чувствую.
Юго даже немного обиделся:
— При обосновании моделей мы учитываем практически все исторические сведения, которые добывает Дорс. И они вполне надежны.
— Я в этом и не сомневаюсь. Однако…
— Послушай, у нас под рукой целых двенадцать тысячелетий подлинных исторических событий. Наша модель построена на них!
— У меня такое ощущение, что то, что мы упускаем, — не незначительная подробность.
Большинство крушений государств происходило по вполне объяснимым и понятным причинам. В древности, во времена становления Империи, повсеместно зарождались и вскоре исчезали мелкие суверенные державы. И в судьбах их было очень много сходства.
Раз за разом звездные королевства рушились под гнетом чрезмерных налогов. Чаще всего эти налоги уходили на содержание наемных армий, купленных для защиты от соседних держав либо для поддержания независимости от крепнущей Империи. Но какими бы ни были причины избыточного налогообложения, этот подход всегда приводил к одному и тому же: крупные города планеты пустели, жители переселялись в «тихую сельскую местность», скрываясь от сборщиков налогов.
Но по какой причине они делали это так стихийно, произвольно, но слаженно?
— Люди! — внезапно сказал Гэри. — Вот что мы упускаем.
— В смысле?! Ты же сам доказал, что индивидуальность ничего не значит для истории — помнишь, редукционистская теорема сведения высшего к низшему?
— И я по-прежнему так считаю: отдельный человек для истории — ничто. Но люди — это совсем другое дело. Наши парные уравнения объясняют их поведение в массе, однако мы пока не знаем, что именно ими движет.
— Все заложено в самих данных, которые мы анализируем.