— Успокойся, или я отключу тебя, — приказал Марк Вольтеру. Потом включил паузу и обратился к Сибил:
— Ну, как тебе? По-твоему, стоит исполнить его просьбу?
— Почему бы и нет? — сказала та. — Это нечестно по отношению к ним — все время зависеть от наших желаний, включить их или выключить…
— Нечестно? Ты что, это же просто симы!
— Марк, они-то стараются вести себя с нами честно. Если мы переступим через них…
— Ну, хорошо, хорошо! — Марк снова запустил действие. — Только вот в чем вопрос — как это сделать?
— К чему тебе думать, как это сделать? — съязвила голограмма Вольтера. — Просто делай — и все!
— Спокойно! — сказал ему Марк. — Мы дадим вам компьютерное время, чтобы вы могли скоординировать свои чувственные пространства.
— И что, интересно, это означает? — язвительно спросил Вольтер. — Одно дело — чувственное восприятие, и совсем другое дело — ваши непонятные жаргонные словечки.
— Мы дадим вам время разобраться с вашими странностями, — сухо и холодно объяснил Марк.
— Значит, мы сможем общаться?
— Да, — сказала Сибил. — И не только по нашему желанию, но и тогда, когда вам захочется. Только, пожалуйста, пока никуда не уходите — для этого потребуется ввести неподъемное количество дополнительных данных.
— Мы стараемся потратить не слишком много денег, — вставил Марк, откидываясь на спинку кресла, чтобы лучше видеть ноги Сибил.
— Да, придется поторопиться, — заметил Вольтер. — Терпение — добродетель святых и великомучеников, а не belles lettres.
Программа-переводчик выдала значение этих слов на современном языке, но прежде воспроизвела оригинальное звучание фразы из древней, забытой речи. Информационные фильтры отыскали в банках данных и представили Марку и Сибил перевод и смысловое значение непонятных старинных слов. И все равно Марк никак не мог отделаться от ускользающего ощущения, что этот голос — дребезжащий тенор из невообразимо далекой древности — звучит совершенно естественно.
— Просто назовите меня или Сибил по имени — и мы вскоре появимся перед вами в прямоугольнике, очерченном красной светящейся линией.
— Она обязательно должна быть красной? — неуверенно спросила Жанна. — Вы не можете сделать так, чтобы она была голубой? Голубой — он такой прохладный, приятный… Это цвет моря. Вода сильнее, чем огонь, вода способна его погасить.
— Прекрати молоть ерунду! — оборвала Жанну вторая голограмма, симулятор Вольтера, и презрительно фыркнула. Потом Вольтер повернулся к механическому официанту, который все еще держался поблизости, и спросил:
— Убери-ка с глаз долой вон ту чашу с пуншем, и поживее! Она нервирует Деву. А вы, двое гениев непонятно откуда! Если в ваших силах возвращать к жизни мертвых, то что вам стоит переменить красный цвет на синий?