Рука Елены тут же замерла.
— Тебе больно?
— Это боль наслаждения, — простонал Адам.
Она округлила глаза:
— Тебе нравится, когда к тебе прикасаются?
— Да, когда ко мне прикасаешься ты.
Адам стянул с ее плеч бретельки сорочки, наконец явив своему страждущему взору обнаженные груди. Хотя фигура Елены была худощавой, груди оказались на удивление полными, округлыми и высокими, увенчанными восхитительными розово-красными сосками. Адаму казалось, что чем дольше он на них смотрит, тем насыщеннее становится их цвет.
— Можно? — спросил он, в предвкушении облизывая губы.
Стремясь как можно быстрее отведать на вкус эти спелые ягодки, он полностью стянул бретельки с ее плеч. Сорочка соскользнула по ее телу до талии.
— Пожалуйста! — Елена сделала шаг к нему и остановилась. Обнаженные груди застыли возле его рта.
Адам положил руки ей на бедра, чтобы поддержать, и, склонившись вперед, по очереди поцеловал оба соска, затем выбрал один из них и принялся облизывать языком по кругу, снова и снова, подбадриваемый негромкими стонами Елены. Она вцепилась ему в плечи, а он продолжал нежно ласкать ее сосок, забрав его в рот.
У Елены подгибались колени, и она неминуемо упала бы, если бы Адам не схватил ее крепче за бедра, удерживая на месте. Она запрокинула голову, полностью растворившись в наслаждении, которое он дарил ей языком и губами — да, и зубами тоже! — облизывая, покусывая и посасывая сосок.
То, что делал с ней Адам, было совсем не похоже на грубое прикосновение кузена. Елена ощутила у себя между ног влагу и пульсацию, причину возникновения которой не могла понять.
Она запротестовала, когда Адам отстранился от соска, но через мгновение он припал ко второму. Его дыхание прерывалось, а действия стали почти грубыми, он с силой снова и снова засасывал розовый бутончик, заставляя его увеличиваться в размере. Елена опасалась, что сойдет с ума от наслаждения. Томление внутри тела росло, и она беспокойно задвигала бедрами, безмолвно умоляя избавить ее от этой мучительной боли, сжигающей изнутри, одновременно не желая, чтобы происходящее когда-либо заканчивалось.
Выгнув спину, Елена прижалась к Адаму. Она не знала, чего хочет ее тело, и протестующе застонала, когда Адам отстранился от красной влажной ягодки ее соска. Она смотрела на него затуманенным взором.
— Раздвинь ноги, милая, — хрипло скомандовал Адам, поднимая ее сорочку. — Я хочу потрогать тебя и там тоже, — выдохнул он, глядя на нее долгим, внимательным взглядом, прежде чем снова сомкнуть губы вокруг ее соска.
Елена медленно повиновалась, позволив ему просунуть руку в панталоны. Его пальцы проникли к ее лону, скользнули внутрь его и устремились вверх, двигаясь по кругу, но пока не касаясь того места, которое отчаянно пульсировало, умоляя о прикосновении.