— И кто совершил — ваши или ваши?
— Один точно наш.
Рагозин облегченно вздохнул. Значит, дело подследственно военной прокуратуре. Если идет следствие по группе хоть в десять человек, но один из них военнослужащий — дело ведет военная прокуратура.
Субботин объяснил оперативнику ситуацию.
— Ты, насколько я понимаю, — отозвался тог, — предлагаешь обшарить все городские школы в поисках рыжего мальчишки?
— Да. Думаю, это не так трудно. Приметы знаем.
— Союз рыжих, — засмеялся Рагозин. — Как у Конан-Дойля.
— Есть еще вариант. Мы отпускаем подозреваемого в увольнение, а ваши ребята проследят за ним. Его наверняка потянет посмотреть на краденые вещи, а заодно свидеться с соучастниками. Думаю, помимо мальчишки завязан еще кто-то.
Рагозин задумался, потом сказал:
— Мне вариант с увольнением больше нравится.
— Теряем время. Чтобы не вызвать подозрений, мы сможем отпустить его только в субботу. Сегодня же понедельник.
— Ладно, помогу. Начинаем прямо сейчас. Нужно успеть до конца занятий…
Это была третья по счету школа. Часы показывали без пяти час, когда следователь и оперативник вошли в ее вестибюль. Школа как школа. Из двух корпусов, панельная, со спортзалом. Стандарт. Субботин всегда считал, что типовая школа еще хуже, чем типовой дом. Унылые коробки отбивают у детей способность ценить красоту, гордость за свою единственную, непохожую на других школу.
Помещение было наполнено гомоном детских голосов. Группа первоклашек, как стадо перепуганных джейранов, пронеслась мимо двух серьезных дядей, едва не сбив их с ног. Очкастый десятиклассник, надо думать — отличник, вдумчиво переписывал расписание. Трое мальчишек лет девяти дразнили двух гордо и степенно идущих и старающихся не замечать их одноклассниц. Наконец один не выдержал и дернул толстушку, раза в два здоровее его, за косу, после чего получил такой удар портфелем, что сразу заскулил.
Остановив мальчишку постарше, Субботин спросил:
— Где учительская?
Мальчишка ткнул шариковой ручкой, которую задумчиво грыз перед этим, в сторону двери.
— Вон кабинет завуча.
В этот момент зазвенел звонок, и детвора бросилась по классам. Через минуту воцарилась тишина.
В небольшом чистеньком кабинете за столом сидела похожая на сушеную рыбу неопределенного возраста женщина в огромных, в пол-лица, очках.
— Разрешите? — спросил Субботин.
Женщина была занята переписыванием каких-то бумаг и неприязненно посмотрела на него.
— Извините, я занята.
Она, видимо, приняла их за родителей. У представителей любых профессий, когда они находятся на рабочем месте, часто проскальзывает высокомерное отношение к посетителям, просителям и вообще всяким там, которые отрывают от работы. Они чувствуют себя уверенно в родной обстановке, обладают какими-то полномочиями, а тут приходят с просьбами. Ну как не злиться?