11 июня Петр I пишет Келину новое собственноручное письмо, которое в полой бомбе переправляется в Полтаву:
«Господин комендант.
Понеже мы померели реку перейтить для вашей выручки ж выше или ниже шанцев, и того ради объявляем вам, чтоб вы на тот час гораздо смотрели и когда у нас зачнетца бой с неприятелем, и тогда дайте знак в наши опъроши из трех пушек и зажгите по сю сторону города немалые в трех местах огни, по которому знаку указ есть в наших опърошах обретающемуся командиру тотчас атаковать на оныя шанцы, где удобнее, в которою пору и вам натлежит з другой стороны на непъриятельския опъроши, сколко возможно, силно вытить и атаковать. И ежели, с помощию божиею, выбьете их из опърош, то тотчас две линии куманикации надлежит от города по обеим сторонам зделать какъ галареи, чтоб потом межъ двух линей свободный проход из-за реки к вам был.
И сие объявление до настоящего времени гораздо держи тайно, дабы хто не перекинулся и не дал знать неприятелю».
На военном (или, как его называли, — генеральном) совете в царской ставке решили осуществить внушительное демонстрационное нападение на шведскую армию. Совет состоялся не позднее 11 июля, так как все петровские распоряжения и царское письмо Алексею Келину были сделаны в тот день.
В целом демонстрационные действия крупных сил русской армии были успешны. Их, поддержали и защитники крепости. Но внезапно хлынувший дождь исключил возможность наступления полков Петра I через болото — «трудились чрез болоты, но не могли». Действительно, через разраставшуюся прямо на глазах непролазную топь хода ни пехоте, ни кавалерии просто не было. Хотя действия других наступавших отрядов оказались успешны.
Расчеты генерального совета на то, что шведы после неудачных боев отойдут от Полтавы, не оправдались. И Карл XII, и его ближайший советник по российским делам гетман Мазепа стояли на своем — крепость с ее «огромными запасами» должна быть взята штурмом. Или — капитулировать.
Мужественно защищавшаяся Полтава стала настоящим камнем преткновения для лучшей к тому времени европейской армии (слава коей померкла именно под стенами небольшой крепости на берегах Ворсклы).
Шведы, их одержимый поисками бранной славы король и немногочисленные мазепинцы недоумевали. По их расчетам и понятиям, глубокому убеждению, изнуренные длительной осадой, беспрерывными штурмами и бомбардировками гарнизонные люди должны были думать только о том, как сохранить собственную жизнь. И больше ни о чем другом. Но совсем иначе думали подчиненные полковника Келина, украинские казаки и горожане, хотя силы осажденных заметно таяли.