В какой-то момент мое смятение заставляет меня сняться с места И двигаться в сторону кабинета шефа. Но, не доходя до него метров десять, я благоразумно поворачиваю назад. О чем мы с ним будем толковать? О моей несостоятельности?
В таком вот настроении меня застает телефонный звонок квартирной хозяйки Ольги. Между нами происходит диалог следующего содержания.
О н а. — Вы просили вам позвонить, если кто-нибудь будет справляться о моей жилице.
Я. — И что, справлялись?
О н а. — Пришла открытка.
Я. — Я сейчас приеду, не возражаете?
О н а. — Это ваше дело.
Я. — Вы будете дома?
О н а. — Я все время дома. Я, знаете ли, в таких годах, что без крайней надобности не выхожу.
Я. — Приеду через час.
О н а. — Я вас жду.
Мчусь к метро «Ждановская». Дождь, всю последнюю неделю наводивший тоску на москвичей, занемог и взял бюллетень. В просветы между тучами нерешительно, как надежда, проглядывает солнце. Это хороший знак.
В парадном меня поджидает первая неожиданность: лифт не работает. Взбегаю по лестнице, по мере приближения финиша отмечая, что моя хваленая спортивная форма не столь высока, как того требуют обстоятельства. Минуту-другую посвящаю тому, чтобы восстановить дыхание. Потом звоню.
Открывают немедленно — хозяйка будто караулит за дверью.
— Здравствуйте, Марья Демьяновна, — как можно радушнее приветствую я ее.
— Здравствуйте, — сухо отвечает старуха.
Она — в том же виде, в том же состоянии здоровья и в столь же неколебимой уверенности в превосходстве добрых старых нравов над нынешними. Стоит, загораживая проход и, судя по всему, не намерена приглашать меня в апартаменты.
— Вот то, за чем вы пришли.
Хозяйка протягивает мне открытку.
Верчу ее в руках. С облегчением констатирую, что обратный адрес имеется.
— Местная, — говорю я.
— Это уж я не знаю, местная или не местная, — изрекает старуха, публично выказывая свою незаинтересованность. Так уж я в нее и поверил! — От хахаля, наверное.
Судя по тону этого замечания, деятельность почты в последние семьдесят с лишним лет в основном направлена на обеспечение низменных потребностей любителей поволочиться за хорошенькими девушками.
— Так уж сразу и от хахаля!
— А кто ж еще написать-то ей может! — Хозяйка молчит, словно прикидывая, стоит ли ей продолжать, потом все-таки спрашивает: — Были вы в Брянске?
Отвечаю, что был.
— Ну и что, нашли вашу Морозову?
Отвечаю, что нет.
Ольга больше здесь жить не будет, могу это гарантировать!
— Я так и думала! — торжествующе констатирует цербер в юбке.
Внимательно гляжу на нее. Эта женщина стара, как мир, но даже столь почтенное обстоятельство ее не извиняет.