Убить вампира нелегко, но возможно. К полудню, особенно в солнечные летние дни, вампиры становятся вялыми и довольно уязвимыми, так что самое сложное — найти логово, где они пережидают неблагоприятное время. Поскольку эолы так же предпочитают не появляться в погожие дни на людях и селятся в укромных затененных местах, нередко происходит путаница. Охотник, ожидающий застать обессиленного или вовсе спящего вампира, натыкается на бодрого и специфически гостеприимного эола.
Меня нисколько не удивило присутствие эолы здесь, вдалеке от чужих взглядов: в Теморане нечисть была вне закона. Яркое осеннее солнце вскружило этой девочке голову, и она самозабвенно танцевала, пользуясь, вероятно, довольно редкой возможностью. Меня солнце тоже изрядно припекало, и я подумал, что стоит вылезти из своего импровизированного гнезда и перебраться в тень. С другой стороны, дело могло быть не только в солнце. Я провел ладонью по предплечью и ощутил легкое покалывание — верный признак повышенной температуры. Перспективы рисовались не радужные. Эола все ближе приближалась ко мне, и я не мог сказать точно, как она отреагирует, когда на меня наткнется. Возможно, прибьет на месте, но может и помочь, а в помощи я сейчас нуждался как никогда.
Решив, что уж лучше я дам знать о себе заранее, чем если она решит, что я ее подстерегаю, я чуть приподнялся и начал шумно отряхивать с себя листья. Я был замечен. Девушка на мгновение замерла, уставившись на меня, затем как-то нервно дернула плечом и села прямо на землю.
— Ой, — прошептала она испуганно, — вурдалак.
Все сон. Пробудись.
Кодекс. Том 41. Тем-о-реи.
Со мной что-то делали, чем-то поили, но я думал не об этом. Я пытался произнести какое-нибудь слово, не перепутав слоги. Получалось плохо: даже если и удавалось правильно состыковать первые два слога, я тут же забывал, какое слово начал говорить и все приходилось начинать сначала. Это ужасно меня веселило, и я продолжал нести околесицу, пока Толлари и ее отец превращали вурдалака, найденного юной эолой, в нечто, в общих чертах напоминающее человека. Для эолы девушка оказалась неожиданно уравновешенной. Найдя в куче палой листвы перемазанного грязью "вурдалака", она не только не прибила его на месте, но и вслушалась в полубессвязное бормотание. Все время, что она волокла меня, будто мешок с картошкой, через лес к своему дому, меня беспокоило только то, что откуда-то с меня на ее воздушное платье капает кровь, или грязь, или невесть что.
Я имел об эолах общее представление, но лично встречаться как-то не доводилось. Тем интереснее было слушать болтовню Толлари. Пока ее отец звенел в соседней комнате посудой, я лежал на столе, а девушка вытаскивала что-то из моей спины и рассказывала, как они с отцом оказались в этой глуши. Многое из ее рассказа было мне непонятно, но в общих чертах выходило следующее.