Итак, М. Н. Бернесу недвусмысленно пригрозили продолжением расправы вплоть до лишения звания. Гордого народного любимца хотели поставить по стойке «смирно». Бернес не стал (да и мог ли в той обстановке?) отказываться соблюсти неукоснительное правило, установленное «системой». На следующий же день — 19 ноября 1958 года он предельно лаконично и сдержанно написал требуемое от него письмо (при этом прежде всего касаясь главных для него вопросов — творческих!).
В редакцию газеты «Комсомольская правда»
тов. АДЖУБЕЮ А. И.
Уважаемый товарищ Редактор!
Обращаюсь к Вам с просьбой напечатать на страницах Вашей газеты следующее письмо:
17 сентября в газетах «Правда» и «Комсомольская правда» появились статьи, в кот[оры]-х подвергается критике мой песенный репертуар и мое общественное поведение.
Я много пережил и передумал за эти месяцы.
Очень горько узнать, что в твоем творчестве не все было хорошо и правильно. Скажу прямо, мне давно следовало бы критически отнестись к моему исполнительскому творчеству. Как исполнитель я был обязан пересмотреть весь цикл исполняемых мною песен, в котором, наряду с хорошими песнями, прозвучали и песни невысокого уровня. Я должен был вместе с поэтом и композитором создать новые вещи, созвучные времени. Я этого не сделал и в этом моя ошибка.
Что касается моего общественного поведения, то возможно, что и были какие-то моменты, которые могли бы служить основанием для критики.
Фельетон есть фельетон — и в нем не обойдешься без стрел, весьма заостренных, но мне — как объекту этих стрел — известные литературные излишества т. т. Шатуновского и Суконцева принесли бесполезные обиды. Я был бы забывшимся человеком, потерявшим чувство реального, если бы безоговорочно не принял ничего.
Но не в этом дело. Главное состоит в том, что наш зритель взыскателен и строг. Он чутко реагирует на все легковесное и не прощает актеру, который на него работает, ни малейшего проявления нескромности.
Поэтому я хочу заверить читателей Вашей газеты, моих зрителей-слушателей, которым я посвятил всю свою жизнь, и мнение которых мне дороже всего, что ошибки будут исправлены и как в лучших своих работах, я все свои силы и способности отдам моему любимому делу.
М. Бернес, Заслуженный артист РСФСР
19. XI. 1958. г. Москва.
На этом письме с подписью М. Н. Бернеса начертана резолюция А. И. Аджубея: «т. Шатуновскому. Аджубей»>>{72}. Как видим, письмо было передано для ознакомления… одному из авторов пресловутого фельетона, построенного на сплошной лжи, которую Бернес деликатно называет «известными литературными излишествами». Просьба Бернеса не была удовлетворена — его письмо и не думали публиковать. Пришлось просить приема у Аджубея и повторять просьбу уже более твердо. Получив все заключения следственных органов, подтверждавшие его полную невиновность, он, естественно, хотел настоять на своем: восстановить свою общественную репутацию именно через ту газету, откуда, как он знал, прозвучал сигнал к его шельмованию. Потому что именно в молодежной «Комсомолке», с расчетом на большую доступность фельетонного жанра, его репутация была попрана, к тому же по затаенным личным мотивам.